Отправлено: 07.12.17 22:37. Заголовок: Романтизм

Романтичные мусульмане, евреи и инвалиды
Квазимодо, Жанна д'Арк и бедная Лиза — что у них общего?

В эпоху романтизма в литературе становится чрезвычайно популярной тема Другого. Героями книг оказываются те, о ком раньше не писали — представители экзотических наций, люди с физическими отклонениями, приверженцы незнакомых религий.

Мария Елиферова рассказывает, почему в культуре того времени были востребованы такие необычные персонажи.
Скрытый текст

В большинстве произведений романтиков присутствует герой, наделенный подчеркнутой инаковостью, который при этом вызывает читательское сочувствие — будь то Ревекка из «Айвенго» или Квазимодо из «Собора Парижской богоматери». Через два столетия в блогосфере будут ёрничать на тему «политкорректности». Этот поворот в литературе вполне естественно подготовлен предшествующими столетиями Великих географических открытий и Просвещения, которые проблематизировали унаследованную от античного мира европейскую идентичность. Есть, однако, у этого романтического дискурса инаковости одна особенность, которая обнаруживается при более пристальном взгляде. Романтический Другой, как правило, появляется на сцене для того, чтобы красиво умереть. Вальтер Скотт пожалел Ревекку, но многие другие авторы расправляются со своими героями весьма решительно. Перечитывая «Последнего из могикан», резонно задаться вопросом: для чего Купер так показательно угробил в конце сына Чингачгука Ункаса и его возлюбленную европейку Кору? Попробуем проиграть альтернативный вариант. Что, если бы герои не умерли? Очевидно, что в мире Фенимора Купера хэппи-энд для Ункаса и Коры невозможен, немыслим уже только по социальным условиям эпохи. Он был бы слишком скандален даже для Жорж Санд. Зато в качестве гибнущих Ромео и Джульетты герои смотрятся безупречно. Нельзя отвести Ункаса на брачное ложе с Корой, но можно уложить его вместе с ней на алтарь катарсиса, приятно пощекотав чувства читателя шекспировской аллюзией: надо же, и индеец способен быть Ромео. И крестьянки любить умеют В России моделью Другого служил крестьянин. Известная нам всем со школы «Бедная Лиза» Карамзина написана на заре романтического движения, в 1796 г. Сентиментализм — пролог к романтизму, нащупывающий его проблемы и идеи. Дело, конечно, не в том, что Карамзин впервые изобразил крестьянку, как нас пытались уверять советские учебники, — в XVIII в. на сцене шло множество водевилей из жизни влюбленных крестьян. Дело в том, что любовь крестьянки изображена в серьезном, возвышенном регистре. Водевиль предусматривал только свадьбу крестьянской парочки после серии неуклюжих шуток и прибауток. Крестьяне изображались извне, как забавные животные в зоопарке. Вводя Эраста, дворянина, Карамзин разрушает этот барьер, устанавливая отношения воображаемого равенства — между Эрастом, Лизой и читателем. И все же только воображаемого. Лизе приходится погибнуть, хотя четырьмя годами ранее Карамзин просвещенно допускал даже возможность брака «прекрасной царевны» с придворным карликом (а браки дворян с крестьянками, хоть и крайне редко, но случались на самом деле). Пушкин в «Барышне-крестьянке» выворачивает романтический сюжет наизнанку: готовность Алексея Берестова переступить через социальные предрассудки парадоксально вознаграждается тем, что его любимая оказывается… не крестьянкой. То есть на самом деле — не Другой. За много лет до того Пушкин все же заставил героиню утопиться — в «Кавказском пленнике». Здесь необходимость ее смерти уже чисто романтическая: крещеные черкешенки и татарки были популярными невестами у русских дворян еще с допетровской эры, героиня гибнет лишь потому, что отвергнута. Вряд ли случайно то, что Лев Толстой, создавая свой вариант «Кавказского пленника», постромантический, сделал Дину малолетней — заведомо исключая любовную драму. Дина просто остается в своем мире, а Жилин — в своем. Итак, принесение Другого в жертву может быть обусловлено его социальной несовместимостью с миром автора, как в случае с Ункасом, но это далеко не всегда так. Иногда изображаются персонажи, в реальном мире имевшие возможность интеграции в общество, к которому принадлежал автор, но авторы демонстративно губят их. Еще более нарочитые формы романтическая кровожадность принимает у Гюго в «Соборе Парижской богоматери». По сюжету Эсмеральда оказывается не настоящей цыганкой — она дочь отшельницы. У ренессансного автора она, разумеется, с триумфом возвратилась бы к матери, с нее сняли бы обвинения в колдовстве, и Феб немедленно обвенчался бы с ней. В конце концов, именно так события развиваются в новелле Сервантеса с похожей героиней. Для Гюго это невозможно. За плечами у него опыт Просвещения, философия которого гласит, что этническая инаковость — продукт воспитания. Выросшая у цыган Эсмеральда — уже на самом деле цыганка, и в европейском городском обществе ей нет места. Примерно то же происходит с Гуинпленом в «Человеке, который смеется»: человек с внешностью циркового урода в высших эшелонах власти, будь он по происхождению хоть принцем, слишком скандальная возможность. В «Соборе Парижской богоматери» Другой удвоен: роль урода отдана Квазимодо, который обречен уже безальтернативно. Обреченность Другого Любопытно, что романтизм, полностью отдавая себе отчет в том, что инаковость может быть приобретенной, не делает различия между врожденной и приобретенной инаковостью: та и другая обречены; погибнут и Квазимодо, и Гуинплен. Более того, обреченность инаковости и становится ее единственным оправданием. Ведь Гуинплену не дано обрести нормальную жизнь и в обществе низов, где он вырос: его возлюбленная заболевает и умирает, а сам он бросается в море. Цепочка утопившихся персонажей тянется в двадцатый век, к Мартину Идену, ибо Джек Лондон, конечно же, старомодно примеряет на себя многие шаблоны романтизма. Мартин — тоже Другой, социально чуждый обществу, в которое он пытается войти: мужской и американский вариант Бедной Лизы. И здесь расправа над героем особенно примечательна, так как Мартин, без сомнения, автобиографичен, а успешность автора в жизни очевидна. Таким образом, романтический литературный канон подразумевает негласный запрет на интеграцию Другого в общество, к которому принадлежит автор, порой более жесткий, чем в реальной социальной практике. Нормальной жизни для Другого не предусмотрено. Его функция — впечатлять необычностью и экзотикой, трогать читательские чувства и драматично умереть в финале. Претензия Другого на место в «нашем» мире вызвала бы дискомфорт и недоумение (как иллюстрирует доромантический сюжет «Простодушного» Вольтера, на этом и построенный). Инаковость допустима при условии, что она комфортна для нас. Комфортные воины Вероятно, эта модель отношения к Другому восходит к реальному историческому прецеденту — судьбе Жанны д'Арк. В ее истории поражают как чудовищность и демонстративность расправы над ней, так и поспешность ее реабилитации. Живая Жанна, которая неизбежно стала бы стареть, возможно, вышла бы замуж и обзавелась родственными связями, была столь же неудобна для своих сторонников, сколь и для противников. Для святой девы-воительницы мученическая смерть была логичным исходом жизненного сценария, который оставалось только дописать. Жанна д'Арк являла собой почти идеальный прототип Другого — женщина, крестьянка (то есть для средневековой Европы, по сути, дикарка), простодушная, эмоциональная, наделенная чудесной иррациональной интуицией и притом трагически погибшая во цвете лет. Именно таким Другого пожелают видеть последующие поколения. Орлеанская Дева оказалась комфортной, в отличие от ее современницы Кристины Пизанской — образованной, рациональной, скептичной и прожившей долгую успешную жизнь. На роль выдающейся женщины Средневековья оказалась назначена первая; о второй забыли. Хотя Жанна д'Арк стала литературным персонажем еще при жизни (кстати, в поэме Кристины Пизанской), настоящая мода на нее вспыхивает именно в эпоху романтизма — благодаря Роберту Саути и Фридриху Шиллеру, которые фактически создали парадигму ее восприятия как романтической героини. Поэма Саути — ровесница «Бедной Лизы». Поэт не доводит рассказ до казни Жанны, но сообщает о ней в пророчестве. У Шиллера же, вопреки историческим фактам, Жанна гибнет в бою — уже тяжело раненная, она встает и умирает со знаменем в руках. И как утопившийся Мартин Иден — реплика утопившегося Гуинплена, так и эхо смерти шиллеровской героини докатывается до начала XX в. — до «Хаджи-Мурата». Толстой — постромантик, или даже антиромантик — под конец жизни пишет текст, построенный по романтическому канону. Неважно, что Хаджи-Мурат — реальное лицо и с ним случилось примерно то же, что описано в повести. Отбор материала и угол зрения превращают текст в привычную читателю историю о комфортном Другом — экзотичном, пугающем, завораживающем и обреченном на эффектную смерть в кадре как условие катарсиса. В конце концов, черноглазые горцы уже сто лет как входили в базовый ассортимент романтических героев. И вместе с тем «Хаджи-Мурат» — текст, если так можно выразиться, метаромантический. Комфорт и дискомфорт, создаваемые Другим, Толстой не просто осознает, но исследует и препарирует. Хаджи-Мурат крайне неудобен для общества николаевской России, когда он находится среди него, ждет ответа от бюрократии и вообще чего-то там хочет, и удобен, когда он убит при попытке к бегству. Тут можно даже всплакнуть, похвалить его героизм и отрубленную голову чмокнуть. В этой сцене Толстой обращает романтическую чувствительность в некрофильский гротеск, обнажая тошнотворность эстетизации смерти. И когда читатель наконец получает долгожданную сцену героической гибели а-ля Шиллер, безопасное романтическое любование ею со стороны невозможно — оно безнадежно испорчено воспоминанием о глумливом эпизоде и звучащим в ушах голосом Марьи Дмитриевны: «Живорезы!». Из объекта любования Хаджи-Мурат становится субъектом — это читатель вместе с ним ощущает, как его бьют по голове. Он больше не Другой, даже не «такой же, как мы» — он и есть мы. Потому что Другой и есть мы. Это предел возможного дискомфорта — и вместе с тем предельное открытие литературы.

 Отправлено: 31.08.18 23:30. Заголовок: Наталья пишет: Не п..

Наталья пишет:

цитата:

Не помню чтоб Демонджо на панели засветилась. Видно дело вообще не в миледином "облико морале". Просто, действительно, хочется "воссияния на фоне".

В фильме Бордери, где Демонжо миледи играла, Атос, когда рассказывает дАртаньяну про чОрный пруд свой неудачный брак говорит, что "миледи де Винтер, на которой он женился - заклейменная проститутка". ДАртаньян ему на это замечает, что Атос мог ее убить.
- Но я не смог, - заявляет тот, - я просто выгнал ее вон.
И при этом у него много лет в замке висит ее портрет...
Т.е. режиссер там его обелил по самое не могу)), прям как самые ярые дюманутые фанатки.

 Отправлено: 31.08.18 23:52. Заголовок: Наталья пишет: Да ..

Наталья пишет:

цитата:

Да ведь открытым текстом говорит, что любимцы дам - не совсем люди, следовательно - дамы не совсем люди. Ну или не вполне нормальны. Вся статья - это "посмотрите, кто смущает ваши девичьи сны".

Дык она же вроде как феминистка. А в феминизме принято считать, что любая женщина искусственно оглуплена обществом, т.к. даже при наличии понимающей семьи от социального давления никуда не деться.
Поэтому такие вот статьи с посылом "дамы, не будьте овцами, посмотрите, что вам внушают" очень и очень распространены в фем. сообществах.
Другой вопрос, что я в жизни не видела девушку, фанатеющую от Ромео или Печорина.))) От Снейпа или Дарта Вейдера еще бывало.)
Наталья пишет:

цитата:

А в "европах", да и у нас, народ потребовал права "на культуру" - и с изумлением обнаружил, что литература - это не про него. И написана не для него. И как же трудно школяру ассоциировать себя со всеми этими страдающими и ищущими, если даже у самых "бедных" - по "триста Захаров"...

Вот ППКС.
Однако парадокс: с супергероями или фэнтезийными лордами школьник себя согласен ассоциировать, а эти типажи тоже от простого народа далеки.
Princess пишет:

цитата:

Но вот развить эту тему внятно и грамотно, увы, у Мазикиной не получилось, бо ее понесло совсем не в ту степь, и она слишком уж увлеклась вот этим вот "щас я вам покажуу, что положительный персонаж - плохая бяка", и начала усиленно тянуть сову на глобус, хотя сова пищит, брыкается и трещит по швам

И из-за этого вообще не очень понятно, а в чем тема-то была.
Какие-то конкретные популярные герои неидеальны? Ну так это очевидно: литература не обязательно должна изображать только хороших людей - подлецы и просто слабаки тоже могут стать объектом авторского интереса.
А вот то, что у нас слишком уж принято оправдывать любую пакость "тяжелым детством" и "душевными страданиями" персонажа, - це факт.

 Отправлено: 13.09.18 19:24. Заголовок: Вычитала фразу о том..

Вычитала фразу о том, что "Протестантизм насквозь романтичен".

Казалось бы - странно. Ведь "необыкновенные люди в необыкновенных обстоятельствах" - это персонажи святцев, как православных, так и католических. Но кому же придёт в голову считать святцы литературой романтизма? А протестанты их ещё и не читают!

Но если вдуматься...
Они были романтиками не столько в литературе, сколько в жизни. Воины и первопроходцы, вольнодумцы и трудяги, не доверяющие в вопросах морали и этики никому, кроме собственной совести.

Но вот их литература была так занудно - высокоморальна!
На праздник романтизма опоздали. А неоромантизм - и в самом деле явление англосаксонское.
"Новые земли под новым небом", где волей - неволей полагаешься только на себя - почему такой литературы на русской почве практически нет? Где наши Фениморы Куперы, Стивенсоны, Сабатини?
Ведь наша история Сибири, Сахалина, Севера породила такие характеры ...
А идеалом общества оставалось "прикрывши срам лица брадою, возносить молитвы"...

 Отправлено: 22.03.20 09:44. Заголовок: Реми пишет: Вполне с..

Реми пишет:
Вполне согласна с условностью жанра и исторической недостоверностью. Но никак не могу понять почему персонаж фентази лишивший ребенка крова и хлеба хорош? И почему положительные персонажи оценивают это как правильный поступок. И почему если в этом фентази определенный социум лучше в неком биологическом смысле, неизбежно люди всех других социумов хуже. И почему мужчина совершив по согласованию с женщиной с которой он в интимной связи аморальные поступки все перекладывает на женщину сам оставаясь незапятнанным.
В современных фентази распределение куда мудрей -все одинаково плохи.

Думаю, это имеет самое прямое отношение к романтизму, как к методу.

Романтизм - явление европейское, но всё равно в связи с ним вспоминается поговорка: "Возьмётся китаец рисовать таракана - у него и таракан получится китайским". То есть хорошим и нормальным для всего света автор изобразит именно то, что хорошо и нормально для его, современного ему общества. То, что обязано понравиться читателю.

И вот тут видно, как мало отношения к реальной жизни имели законы. Закон мог быть сколь угодно хорош - но сколько людей жаждало его обойти! И героем (пусть не в жизни, а в романе) становился тот, кто умел обойти.

И почему романисты изображали женщин столь ... осторожно? Или злодейка - или пустое место? Да потому, что огромное большинство читателей - мужчин предпочитало видеть рядом с собой пустое место (желательно с деньгами), но читать интереснее про злодеек.

Как неожиданно мне было узнать, что Ребекка у Вальтера Скотта НЕ выдумана! Только она была... современницей автора. Восхитившись характером девушки - врача, полюбившей христианина - и отказавшейся от этой любви ради него, автор механически перенёс Ребекку в рыцарские времена, не поменяв даже имени. Чуть не единственная живая женщина во всей романтической литературе.

И, конечно, нормальными будут волосы - глаза - кожа того цвета, которые признаются красивыми большинством, окружающим автора.

Словом, потакание обществу в его подавленных инстинктах - путь к коммерческому успеху.
Многие, многие из читателей рады сваливать вину на баб, избавляться от племянников, чтобы не делиться, и нарушать всё, но только так, чтобы за это им не было ничего.
Оставаться в глазах ближних и дальних благородными.

 Отправлено: 22.03.20 09:55. Заголовок: Наталья пишет: И во..

Наталья пишет:

цитата:

И вот тут видно, как мало отношения к реальной жизни имели законы. Закон мог быть сколь угодно хорош - но сколько людей жаждало его обойти! И героем (пусть не в жизни, а в романе) становился тот, кто умел обойти.

Я полностью согласна что автор коммерческой литературы угождает вкусам публики и его герои делаю не то что принято, а то что нравится. Но как может нравиться установка обижать слабого? Как бы общественная мораль такое осуждает.

 Отправлено: 22.03.20 10:11. Заголовок: Реми пишет: обижать..

Реми пишет:

цитата:

обижать слабого? Как бы общественная мораль такое осуждает.

Да нет, нисколько. Как раз во времена Дюма в одном только Лондоне было десятки тысяч беспризорников - и "приличные люди" их просто не должны были замечать. Сколько из них - обиженные наследники? Никто не считал. протестантская мораль здесь вполне допускает "божью волю" и врождённое определение к погибели.

Интересно, что Белинский тогда же писал (возможно, это я уже и цитировала), что "несчастный сирота, обобранный родственниками, который узнаёт о своём знатном происхождении" - это штамп и безвкусица для всех романистов... кроме английских.
Потому, что для Англии это - обычно и типично. Сами законы провоцируют преступления в борьбе за наследство, а о побеждённых в этой борьбе принято просто забывать".

Возможно, в католических странах дело обстояло чуть лучше, но и там сочувствие общества не простиралось дальше помещения в богадельню. Или в монастырь.

 Отправлено: 22.03.20 10:21. Заголовок: Наталья пишет: Пото..

Наталья пишет:

цитата:

Потому, что для Англии это - обычно и типично.

Вот об этом хотелось бы знать. Я нашла такой вариант в Гаскони. Там не работал принцип майората. Там отец мог оставить все одному, по своей воле. И обычно так и делал. Видимо горный рельеф сильно ограничивал возможность дележки. А остальных мог выгнать за порог. Ну обычно все же какие то усилия прикладывал для трудоустройства в армию и давал деньги на дорогу, а дальше сам. С 14-ти лет. Но чтобы в Англии...

 Отправлено: 22.03.20 10:27. Заголовок: Ну хотя островная ст..

Ну хотя островная страна. Там территориальных ограничений ещё больше чем в горной Гаскони. Если во Франции поля открыты, выпас осенью скота по всем земля и и никто не должен возражать, то в Англии и Нормандии имеющей с Англией общую историю и принципы землепользования, там огораживания, ограды, ограничения. Там борьба за территорию, и выселение крестьян с земли. Да, там ещё жестче. Плюс упразднение монастырей несущих функции социальной службы вопрос нищих и бродяг ещё как обострили.

 Отправлено: 22.03.20 10:28. Заголовок: :sm17: А в Англии эт..

А в Англии это было ещё жёстче. Обычное начало английского романа : "Я был вторым (третьим, пятым) сыном в семье, и знал, что наследства мне ждать нечего". Далее - приключения на суше и на море.

Собственно, эту проблему и пытался решить папа Урбан Второй - чтобы куда - то девать этих бесчисленных "младших сыновей", он "придумал" Крестовые походы. Нашёл для них занятие, а заодно и возможность легально разбогатеть.

 Отправлено: 22.03.20 10:45. Заголовок: Наталья пишет: А в ..

Наталья пишет:

цитата:

А в Англии это было ещё жёстче. Обычное начало английского романа : "Я был вторым (третьим, пятым) сыном в семье, и знал, что наследства мне ждать нечего". Далее - приключения на суше и на море.

Там вообще звездец. Франция все же страна больших пространств и низкой плотности населения. Там глава семейства мог подсуетится и расширить территорию, земельки прикупить или выслужить. А Англия небольшая страна без внешних границ, окруженная морем. Там душиловка, банально нечего выкроить младшим. И те же упразднения монастырей поставили вопрос социализации девушек. Ведь все замуж не выйдут. И дать им нечего. И в монастырь не отдашь. Но вы знаете, вот такой лорд у которого в эквиваленте на деньги земельные владения на пол-Англии, который не женат, не имеет детей и изгнал единственного наследника ещё как вызовет негатив у прочих лордов у которых земли, что курицу привязывают и куча детей. Возникнет вопрос: а харя у тебя не треснет? И пойдут троюродные сваты троюродных крестников шпынять суд и опекунский совет, требовать пересмотра опеки и прав наследника чтобы урвать от такого куска сала себе кусочек хлеба.
Чет все равно автор селедку пересолил. Я не против чтоб лорд самодурствовал. Но этак бесконтрольно самодурствовать невозможно чтоб не огрести оглоблей по наглой роже.

 Отправлено: 22.03.20 14:47. Заголовок: Наталья пишет: Сло..

Наталья пишет:

цитата:

Словом, потакание обществу в его подавленных инстинктах - путь к коммерческому успеху. Многие, многие из читателей рады сваливать вину на баб, избавляться от племянников, чтобы не делиться, и нарушать всё, но только так, чтобы за это им не было ничего. Оставаться в глазах ближних и дальних благородными.

Плюс много.


Реми пишет:

цитата:

Я полностью согласна что автор коммерческой литературы угождает вкусам публики и его герои делаю не то что принято, а то что нравится. Но как может нравиться установка обижать слабого? Как бы общественная мораль такое осуждает.

Ну, в современности тоже очень сильны установки обвинения жертв и утверждения права сильного. "Изнасиловали - сама виновата, чем-то спровоцировала", "Муж избил - значит, пилила и выносила мозг", "Не умеешь заработать - лентяй и бездарь: всякий может добиться успеха, если захочет", "Собака искусала ребенка - очевидно, ребенок над ней издевался, хорошего человека собака не укусит", "Школьник из неблагополучной семьи учится на двойки - а чего вы хотели от сына алкоголиков, его уже не исправить, у него гены плохие".
Да хотя бы взять острую на сегодня тему коронавируса. Полно комментов из разряда "Чего вы волнуетесь, ну подумаешь перемрут старики".
Или недавно поднявшаяся из-за скандалов со школьным питанием льготников тема об организации завтраков для многодетных семей. Сколько было воплей в сети: "Нищебродов кормят из наших налогов, поэтому правильно их унижают в столовой, они должны знать свое место".
Это ничем не отличается от пресловутого: "Зачем вообще заботиться о ребенке преступницы, который еще вдобавок рожей не вышел".
Людей, которым нравится самоутверждаться за счет других, всегда хватало. А если вдобавок культура и общество дают им отмашку, получается разгул вседозволенности.

 Отправлено: 22.03.20 15:48. Заголовок: Рике пишет: Это нич..

Рике пишет:

цитата:

Это ничем не отличается от пресловутого: "Зачем вообще заботиться о ребенке преступницы, который еще вдобавок рожей не вышел". Людей, которым нравится самоутверждаться за счет других, всегда хватало. А если вдобавок культура и общество дают им отмашку, получается разгул вседозволенности.

Я бы хотела понять - это общеморальная установка европейской культуры 19-го века или личный заглюк автора? То, что дети преступников на обывательском уровне подвергаются травле и в наше время, что дискриминация на уровне бабок на лавке есть и будет - это я прекрасно знаю и даже лично испытала. Как бы я не соблюдала правила содержания собаки соблюдая строжайше правила гигиены, выгула, режима тишины и пр. в многоквартирном доме, мой сосед организовал травлю и преследования разнося ужасные сплетни и клевету и таки науськав на меня группу активистов с ежедневными угрозами, преследованиями и оскорблениями. А вот наша собеседница пострадала реально помимо угроз, ибо убийство домашнего питомца это уже реально уголовные действия. Так что агрессоров хватает. Мне другое не понятно: автор не просто показывает как это бывает. Это бывает. Но автор дает установку что это мало того что допустимо. Это правильно и хорошо. Ну как бы вдруг в романе человек отравивший кота или собаку это просто таки замечательный человек, просто время и менталитет такие. А уж если и мотивация есть, например, ему хозяин собаки неприятен, так что ж и не. Вы поймите душевные муки этого человека. Ему пес напоминал своего ненавистного хозяина.

 Отправлено: 22.03.20 17:25. Заголовок: Наталья пишет: Вычи..

Наталья пишет:

цитата:

Вычитала фразу о том, что "Протестантизм насквозь романтичен".

Ну с учетом что англикане совсем не протестанты)) Это ошибочная установка. Это автономная церковь выведенная из папской юрисдикции, но полностью сохранившая католические принципы. Там поменялся лишь глава церкви и как следствие ушли монастыри и целибат. В остальном все принципы богослужения, администрирования и пр. остались католическими и не реформировались.
Наталья пишет:

цитата:

Они были романтиками не столько в литературе, сколько в жизни. Воины и первопроходцы, вольнодумцы и трудяги, не доверяющие в вопросах морали и этики никому, кроме собственной совести.

А вот это я знаю неплохо. На любительском, конечно, уровне. Ни разу не романтики. Вот именно необходимость с детства выживать выкидывала за борт и делала маргиналами младших. Или бедных. Была в Англии поговорка: Кому некуда податься может сгодиться во флоте. Это адский труд с высоким расходом человеческих жизней и на грани криминала, а часто за гранью. На край цивилизованной Ойкумены шли те, кто не мог социализироваться в цивилизованном мире. Пираты, каперы и моряки это социальный маргинализированный край. Двигала ими жажда наживы для создания материальной и социальной базы, стремление укрыться от закона для некоторых. Грабежи, работорговля и прочие прелести. Описанием жестокости утомлять не буду. Что могу сказать им в плюс в нравственных установках. Они умели дружить. Метелотаж предполагал вместе умереть и разделить последнюю корку хлеба. Это было. Правда, там были и гомосексуальные пары. Изоляция от мира и отсутствие женщин на островах...Но не все. Была и дружба ради дружбы. И они честно делили добычу, всегда поддерживая и выделяя долю для пиратских вдов, сирот и инвалидов. Привет лондонским сиротам. И...они не насиловали женщин. Исходя из прагматизма : порча товара. А пленницы это товар. За эпизоды нарушений полагались пытки и дранье плетками-кошками. Ну вот и вся романтика. За романтикой к Сабатини.

 Отправлено: 22.03.20 18:02. Заголовок: Пока мысль не ушла и..

Пока мысль не ушла и она очень сумбурна. Но попытаюсь. В общем, коммерческая культура дает читателям некое условное виртуальное самовыражение. Ну, скажем, домохозяйка не реализовавшая в жизни свои мечты о любви находит в женских любовных романах страсть, стройных брутальных красавцев и чувственность. Она ставит себя на место героини. Какой нибудь офисный клерк может вообразить себя суперменом. Кстати, герой комиксов в жизни реальный скучный клерк преображающийся в супермена когда надо спасать мир. И так далее. Это некий виртуальный коммерческий продукт, и дааалеко не всегда там важно качество продукта. Там важно чтобы он соответствовал неудовлетворенным нематериальным потребностям публики в сексе, любви, сильных ощущениях, ярких эмоциях, самовыражении. Какой нибудь Стас Михайлов может петь пошлости и не очень попадать в ноты. Но если он попадет в нужную точку: нехватка любви и эмоций у женщин у которых в общем уже вариантов изменить жизнь нет и поздно...то он будет востребован. Или подростковый рэп. Где есть свобода от родителей и все лучшие девочки твои и секс. Чего в жизни у реального подростка нет. То есть коммерческому писателю не обязательно быть хорошим мастером. Важно быть креативным менеджером и угождать потребностям читающей публики.

 Отправлено: 22.03.20 18:15. Заголовок: В этом смысле Дюма э..

В этом смысле Дюма это старый раскрученный бренд. Его Три мушкетера уже мало кто читал, но много кто видел. Этот роман является самым экранизируемым литературным произведением в мире. Публика знакомится с ним в основном по вторичным производным и один из мотивов что сам роман невероятно выигрышный в плане экранизации. Его невозможно буквально странслировать из-за коротких диалогов и лишнего текста, но в остальном после редакции получается очень зрелищно, ярко и динамично. И да, это угождает потребностям публики в красивых лицах (тут уж автор прав, зрелищные образы в таком жанре должны быть красивыми), динамичных сюжетных поворотах и неких псведоблагородных установках, спортивном фехтовании и пр. в принципе этот роман и был предтечей бесконечной серии спецназа, братков, ВДВ-шников и прочих хороших парней в борьбе против всего плохого. Так-то, если трезвым оком, то там по пять убийств режуще-колющим в три минуты времени под веселый регот и лязг "Пурсоньяк! Это ваш пятый заколотый за сегодня! А вчера вы зарезали семерых! Вы молодец, Пурсоньяк!". Объективно если посмотреть, так офигеть можно. Но под такой бравурной подачей заходит на ура.