Отправлено: 07.12.17 22:37. Заголовок: Романтизм

Романтичные мусульмане, евреи и инвалиды
Квазимодо, Жанна д'Арк и бедная Лиза — что у них общего?

В эпоху романтизма в литературе становится чрезвычайно популярной тема Другого. Героями книг оказываются те, о ком раньше не писали — представители экзотических наций, люди с физическими отклонениями, приверженцы незнакомых религий.

Мария Елиферова рассказывает, почему в культуре того времени были востребованы такие необычные персонажи.
Скрытый текст

В большинстве произведений романтиков присутствует герой, наделенный подчеркнутой инаковостью, который при этом вызывает читательское сочувствие — будь то Ревекка из «Айвенго» или Квазимодо из «Собора Парижской богоматери». Через два столетия в блогосфере будут ёрничать на тему «политкорректности». Этот поворот в литературе вполне естественно подготовлен предшествующими столетиями Великих географических открытий и Просвещения, которые проблематизировали унаследованную от античного мира европейскую идентичность. Есть, однако, у этого романтического дискурса инаковости одна особенность, которая обнаруживается при более пристальном взгляде. Романтический Другой, как правило, появляется на сцене для того, чтобы красиво умереть. Вальтер Скотт пожалел Ревекку, но многие другие авторы расправляются со своими героями весьма решительно. Перечитывая «Последнего из могикан», резонно задаться вопросом: для чего Купер так показательно угробил в конце сына Чингачгука Ункаса и его возлюбленную европейку Кору? Попробуем проиграть альтернативный вариант. Что, если бы герои не умерли? Очевидно, что в мире Фенимора Купера хэппи-энд для Ункаса и Коры невозможен, немыслим уже только по социальным условиям эпохи. Он был бы слишком скандален даже для Жорж Санд. Зато в качестве гибнущих Ромео и Джульетты герои смотрятся безупречно. Нельзя отвести Ункаса на брачное ложе с Корой, но можно уложить его вместе с ней на алтарь катарсиса, приятно пощекотав чувства читателя шекспировской аллюзией: надо же, и индеец способен быть Ромео. И крестьянки любить умеют В России моделью Другого служил крестьянин. Известная нам всем со школы «Бедная Лиза» Карамзина написана на заре романтического движения, в 1796 г. Сентиментализм — пролог к романтизму, нащупывающий его проблемы и идеи. Дело, конечно, не в том, что Карамзин впервые изобразил крестьянку, как нас пытались уверять советские учебники, — в XVIII в. на сцене шло множество водевилей из жизни влюбленных крестьян. Дело в том, что любовь крестьянки изображена в серьезном, возвышенном регистре. Водевиль предусматривал только свадьбу крестьянской парочки после серии неуклюжих шуток и прибауток. Крестьяне изображались извне, как забавные животные в зоопарке. Вводя Эраста, дворянина, Карамзин разрушает этот барьер, устанавливая отношения воображаемого равенства — между Эрастом, Лизой и читателем. И все же только воображаемого. Лизе приходится погибнуть, хотя четырьмя годами ранее Карамзин просвещенно допускал даже возможность брака «прекрасной царевны» с придворным карликом (а браки дворян с крестьянками, хоть и крайне редко, но случались на самом деле). Пушкин в «Барышне-крестьянке» выворачивает романтический сюжет наизнанку: готовность Алексея Берестова переступить через социальные предрассудки парадоксально вознаграждается тем, что его любимая оказывается… не крестьянкой. То есть на самом деле — не Другой. За много лет до того Пушкин все же заставил героиню утопиться — в «Кавказском пленнике». Здесь необходимость ее смерти уже чисто романтическая: крещеные черкешенки и татарки были популярными невестами у русских дворян еще с допетровской эры, героиня гибнет лишь потому, что отвергнута. Вряд ли случайно то, что Лев Толстой, создавая свой вариант «Кавказского пленника», постромантический, сделал Дину малолетней — заведомо исключая любовную драму. Дина просто остается в своем мире, а Жилин — в своем. Итак, принесение Другого в жертву может быть обусловлено его социальной несовместимостью с миром автора, как в случае с Ункасом, но это далеко не всегда так. Иногда изображаются персонажи, в реальном мире имевшие возможность интеграции в общество, к которому принадлежал автор, но авторы демонстративно губят их. Еще более нарочитые формы романтическая кровожадность принимает у Гюго в «Соборе Парижской богоматери». По сюжету Эсмеральда оказывается не настоящей цыганкой — она дочь отшельницы. У ренессансного автора она, разумеется, с триумфом возвратилась бы к матери, с нее сняли бы обвинения в колдовстве, и Феб немедленно обвенчался бы с ней. В конце концов, именно так события развиваются в новелле Сервантеса с похожей героиней. Для Гюго это невозможно. За плечами у него опыт Просвещения, философия которого гласит, что этническая инаковость — продукт воспитания. Выросшая у цыган Эсмеральда — уже на самом деле цыганка, и в европейском городском обществе ей нет места. Примерно то же происходит с Гуинпленом в «Человеке, который смеется»: человек с внешностью циркового урода в высших эшелонах власти, будь он по происхождению хоть принцем, слишком скандальная возможность. В «Соборе Парижской богоматери» Другой удвоен: роль урода отдана Квазимодо, который обречен уже безальтернативно. Обреченность Другого Любопытно, что романтизм, полностью отдавая себе отчет в том, что инаковость может быть приобретенной, не делает различия между врожденной и приобретенной инаковостью: та и другая обречены; погибнут и Квазимодо, и Гуинплен. Более того, обреченность инаковости и становится ее единственным оправданием. Ведь Гуинплену не дано обрести нормальную жизнь и в обществе низов, где он вырос: его возлюбленная заболевает и умирает, а сам он бросается в море. Цепочка утопившихся персонажей тянется в двадцатый век, к Мартину Идену, ибо Джек Лондон, конечно же, старомодно примеряет на себя многие шаблоны романтизма. Мартин — тоже Другой, социально чуждый обществу, в которое он пытается войти: мужской и американский вариант Бедной Лизы. И здесь расправа над героем особенно примечательна, так как Мартин, без сомнения, автобиографичен, а успешность автора в жизни очевидна. Таким образом, романтический литературный канон подразумевает негласный запрет на интеграцию Другого в общество, к которому принадлежит автор, порой более жесткий, чем в реальной социальной практике. Нормальной жизни для Другого не предусмотрено. Его функция — впечатлять необычностью и экзотикой, трогать читательские чувства и драматично умереть в финале. Претензия Другого на место в «нашем» мире вызвала бы дискомфорт и недоумение (как иллюстрирует доромантический сюжет «Простодушного» Вольтера, на этом и построенный). Инаковость допустима при условии, что она комфортна для нас. Комфортные воины Вероятно, эта модель отношения к Другому восходит к реальному историческому прецеденту — судьбе Жанны д'Арк. В ее истории поражают как чудовищность и демонстративность расправы над ней, так и поспешность ее реабилитации. Живая Жанна, которая неизбежно стала бы стареть, возможно, вышла бы замуж и обзавелась родственными связями, была столь же неудобна для своих сторонников, сколь и для противников. Для святой девы-воительницы мученическая смерть была логичным исходом жизненного сценария, который оставалось только дописать. Жанна д'Арк являла собой почти идеальный прототип Другого — женщина, крестьянка (то есть для средневековой Европы, по сути, дикарка), простодушная, эмоциональная, наделенная чудесной иррациональной интуицией и притом трагически погибшая во цвете лет. Именно таким Другого пожелают видеть последующие поколения. Орлеанская Дева оказалась комфортной, в отличие от ее современницы Кристины Пизанской — образованной, рациональной, скептичной и прожившей долгую успешную жизнь. На роль выдающейся женщины Средневековья оказалась назначена первая; о второй забыли. Хотя Жанна д'Арк стала литературным персонажем еще при жизни (кстати, в поэме Кристины Пизанской), настоящая мода на нее вспыхивает именно в эпоху романтизма — благодаря Роберту Саути и Фридриху Шиллеру, которые фактически создали парадигму ее восприятия как романтической героини. Поэма Саути — ровесница «Бедной Лизы». Поэт не доводит рассказ до казни Жанны, но сообщает о ней в пророчестве. У Шиллера же, вопреки историческим фактам, Жанна гибнет в бою — уже тяжело раненная, она встает и умирает со знаменем в руках. И как утопившийся Мартин Иден — реплика утопившегося Гуинплена, так и эхо смерти шиллеровской героини докатывается до начала XX в. — до «Хаджи-Мурата». Толстой — постромантик, или даже антиромантик — под конец жизни пишет текст, построенный по романтическому канону. Неважно, что Хаджи-Мурат — реальное лицо и с ним случилось примерно то же, что описано в повести. Отбор материала и угол зрения превращают текст в привычную читателю историю о комфортном Другом — экзотичном, пугающем, завораживающем и обреченном на эффектную смерть в кадре как условие катарсиса. В конце концов, черноглазые горцы уже сто лет как входили в базовый ассортимент романтических героев. И вместе с тем «Хаджи-Мурат» — текст, если так можно выразиться, метаромантический. Комфорт и дискомфорт, создаваемые Другим, Толстой не просто осознает, но исследует и препарирует. Хаджи-Мурат крайне неудобен для общества николаевской России, когда он находится среди него, ждет ответа от бюрократии и вообще чего-то там хочет, и удобен, когда он убит при попытке к бегству. Тут можно даже всплакнуть, похвалить его героизм и отрубленную голову чмокнуть. В этой сцене Толстой обращает романтическую чувствительность в некрофильский гротеск, обнажая тошнотворность эстетизации смерти. И когда читатель наконец получает долгожданную сцену героической гибели а-ля Шиллер, безопасное романтическое любование ею со стороны невозможно — оно безнадежно испорчено воспоминанием о глумливом эпизоде и звучащим в ушах голосом Марьи Дмитриевны: «Живорезы!». Из объекта любования Хаджи-Мурат становится субъектом — это читатель вместе с ним ощущает, как его бьют по голове. Он больше не Другой, даже не «такой же, как мы» — он и есть мы. Потому что Другой и есть мы. Это предел возможного дискомфорта — и вместе с тем предельное открытие литературы.

 Отправлено: 27.03.20 22:22. Заголовок: Наталья пишет: А &#..

Наталья пишет:

цитата:

А "Бригантину" Павел Коган написал в 1937. "В флибустьерском дальнем синем море / Бригантина поднимает паруса".

Да, вот она:
https://youtu.be/Knq6oToW2FE
и она - т.е. вернее будет сказать ее авторы, считаются одними и основоположников бардовской песни.

А Коган, кажется, в 41-ом погиб... но я могу ошибаться.

 Отправлено: 27.03.20 22:51. Заголовок: Мне ещё очень понрав..

Мне ещё очень понравилось вот это исполнение - с видеорядом из "Хорнблауэра".
https://www.youtube.com/watch?v=YxDA701l0qQ

Если кто не видел этого фильма - очень советую: такой чудный неоромантизм в наши дни - это неожиданно. И замечательно.
(А Павел Коган точно погиб в 41-м)

 Отправлено: 27.03.20 22:59. Заголовок: Наталья пишет: Мне..

Наталья пишет:

цитата:

Мне ещё очень понравилось вот это исполнение - с видеорядом из "Хорнблауэра". https://www.youtube.com/watch?v=YxDA701l0qQ

А, да, хороший клип)).
И вообще - люблю я этот проект, Песни нашего века в смысле. С 98-ого, кажется, когда самая первый альбом вышел; и когда выступают (а выступают они у нас частенько), стараюсь попасть.
Сейчас вот, говорят, новый альбом готовят к выходу, юбилейный, десятый, кажется.... Да, последний - песни Городницкого вышли у них в 11-ом году...
Я приносила уже, но пусть еще будет:
https://youtu.be/PEUhX3hZhuE
Обожаю, как они поют "Атлантов".

Ну и в продолжение морской тематики еще вот:
https://youtu.be/wMPDZ1IBuGQ

 Отправлено: 08.04.20 23:10. Заголовок: И вс же ни в каком д..

И вс же ни в каком другом жанре так не "прочитывается" суть времени, как в стихах. В песне.

Светловская "Гренада" - это же гимн поколения, жившего большими чувствами, идеями. Уникального поколения, которое не стало бы даже смеяться над предложением "тащить в нору всё, что дорого - бохато". Просто не понимали - ЗАЧЕМ?

А их перестали понимать собственные внуки. Ни одной идеи, будь она хоть золотой, не хватает более чем на пару поколений...
А клип просто великолепен:
https://www.youtube.com/watch?v=0yUkXz3yonY

Но даже когда "испарилась" идея - остаётся ощущение, что человек - это не просто аппарат для пропускания пищи (уж извините). Без высшего предназначения - никак...
Может, из этого инстинктивного стремления и вырос романтизм, как явление? Хоть на краткое время вспомнить, что ты - не жвачное животное, хоть позавидовать тем, кто жил "борясь, и смерти не боясь"...
И в песне Юрия Аделунга именно эта запоздалая тоска по человеческому предназначению:
https://www.youtube.com/watch?v=egyy6zC5-zw

 Отправлено: 09.04.20 11:29. Заголовок: Наталья пишет: Може..

Наталья пишет:

цитата:

Может, из этого инстинктивного стремления и вырос романтизм, как явление? Хоть на краткое время вспомнить, что ты - не жвачное животное, хоть позавидовать тем, кто жил "борясь, и смерти не боясь"...

Строго говоря романтизм вырос в Германии из сентиментализма, а немецкой культуре присущ феномен исключительной жестокости вместе с исключительной сентиментальностью, тот же феномен что наблюдается в криминальных субкультурах, две противоположные эмоции доходя крайности и переходя в патологии соединяются. Ну вот из такого синтеза и получается романтизм -торжество индивидуального над общественным, личности над обществом. Даже бунт индивидуальности. У нас в России как-то да, не очень зашел. Кое-что у Пушкина, у Лермонтова, у второстепенных писателей. Но в сознании все же Байрон был кумиром для Пушкина. И для всей интеллектуальной европейской элиты.

 Отправлено: 09.04.20 11:39. Заголовок: Есть прелестный расс..

Есть прелестный рассказ Честертона. Светская дама, знаменитая красавица готова бросить мужа финансиста ради романтического поэта знаменитости. В обществе происходит светский скандал. Некий джентльмен становиться свидетелем как красавец мужчина а-ля Байрон сшибает с ног толстенького дядю с зонтиком, и делает вывод : красавец это поэт романтик любовник, толстяк финансист. В тот же вечер в гостинице толстяк запирает даму на ключ, джентельмен сочувствует мужу, постоялец гостиницы католический священник дает ей возможность убежать по садовой лестнице с байроническим красавцем. Разгневанному джентльмену священник объясняет:
- Ах, эти ваши стереотипы! Красавец это муж, а лысый дядька романтический герой-любовник. По вашему прозаичные финансисты не могут быть красивыми? Такая девушка как эта леди выходят за первого встретившегося красавца. И он может быть при этом финансистом. А затем семейная скука чуть не бросила её в объятья того лысого романтика, но благо, она опомнилась. Это стереотипы о романтических стандартах.
Там замечательная ирония о романтизме. Когда найду скину.

 Отправлено: 09.04.20 12:43. Заголовок: Наталья пишет: Свет..

Наталья пишет:

цитата:

Светловская "Гренада" - это же гимн поколения, жившего большими чувствами, идеями.

Ну да, как говорится, новые времена, новые идеи и стремления - все это и есть благодатная почва для неоромантизма. Та самая вера в то, что вот мы идем вперед и в итоге сделаем и постоим нечто новое и прекрасное. И - да - эта вера была настоящей и искренней (если говорить об указанном периоде и героях стихотворения Светлова).

ЗЫ: Наталья, клип нашли просто шикарный (Это "Как закалялась сталь"? - оттуда кадры?)

Наталья пишет:

цитата:

И в песне Юрия Аделунга именно эта запоздалая тоска по человеческому предназначению

Ну и еще (в большей степени, как мне кажется) - тоска по уходящей юности и всему тому, что в этой юности было, и которое теперь, спустя много лет, кажется все более и более прекрасным. Ну и желание (тщетное и невозможное, увы) вернуть.
Я ее обожаю, на самом деле, эту песню)). А на концертах ПНВ, кстати, публика ее поет с оочень большим воодушевлением.

 Отправлено: 09.04.20 13:01. Заголовок: Этот афоризм приписы..

Этот афоризм приписывают многим авторам:
Кто не был романтиком в юности, у того нет сердца. Кто им остается в зрелом возрасте, у того нет ума.

 Отправлено: 09.04.20 13:52. Заголовок: Реми пишет: Кто им ..

Реми пишет:

цитата:

Кто им остается в зрелом возрасте, у того нет ума.

Чтой-то обидно стало за Светлова, за Аделунга, за Визбора, за Городницкого...

Можно песню понимать и как мечту о юности, но видеоряд подобран так, что расширяет её смысл. Там ведь не только парады (наша добрая сила), но и "Буран" - единственный в мире(!) многоразовый космический аппарат который, вопреки всякому здравому смыслу, поставлен на вечный прикол, и падающая звезда - затопленная станция "Мир". Её гибель была щедро оплачена - и этому "звездопаду" рукоплескали туристы на фешенебельных океанских лайнерах.
Такой вот конец эпохи романтизма...

А видеоряд "Гренады" - из ДВУХ экранизаций "Как закалялась сталь". С Лановым и с Конкиным.
Теперь Конкина взяли моду бранить, как "бездарного, просто смазливого", а я и сейчас не могу сказать, какой "Павка" лучше. Он же - сплав одержимости и мечты.
Так в Лановом больше одержимости, а в Конкине - мечты.

 Отправлено: 09.04.20 16:01. Заголовок: Наталья пишет: Чтой..

Наталья пишет:

цитата:

Чтой-то обидно стало за Светлова, за Аделунга, за Визбора, за Городницкого...

Все вопросы к сэру Уинстону Черчилю, к нему. С наибольшей долей вероятности эта цитата принадлежит ему. Что совсем не отменяет факта что войны выигрывают прагматики и совсем не значит что у премьер-министра не было сердца.
Наталья пишет:

цитата:

Можно песню понимать и как мечту о юности, но видеоряд подобран так, что расширяет её смысл. Там ведь не только парады (наша добрая сила), но и "Буран" - единственный в мире(!) многоразовый космический аппарат который, вопреки всякому здравому смыслу, поставлен на вечный прикол, и падающая звезда - затопленная станция "Мир". Её гибель была щедро оплачена - и этому "звездопаду" рукоплескали туристы на фешенебельных океанских лайнерах. Такой вот конец эпохи романтизма...

Космическую мечту жаль, но технический прогресс пошел по пути информации, а не освоения космоса, поскольку последнее более затратно и менее эффективно. Мой отец, посвятивший жизнь космосу и застав поворот к компьютеризации соглашался спокойно - да, это рационально. Как-то у инженера техника прагматичное мышление. К космической романтике так же как и врачи к медицинским темам в кино и худ. литературе отец относился очень иронично и называл фильмы на космическую тему "комбинацией фольги, спортивных костюмов, списанных приборов и мигающих лампочек". Но вообще-то активно все темы о космонавтике не любил.

 Отправлено: 09.04.20 19:01. Заголовок: Но все же есть такой..

Но все же есть такой вопрос: а кто заставляет тоскующих о романтике жить так, чтобы пришлось тосковать? Особенно если учесть, что тосковали в основном молодые крепкие мужчины, которым никакие пути в мире не были заказаны.
Я не с укоризной это говорю, просто интересно, что же такое та самая романтика.

Можно посетовать на влияние телевизора и культа потребления, только ведь из телевизора не вылезает рука с пистолетом, под дулом которого человека вынуждают покупать, покупать, покупать...
Можно вспомнить и о привычной российской неустроенности, бедности, кредитах, трудностях быта. Однако во всех столь излюбленных романтиками антуражах от обычных кораблей до космических всяко больше и трудностей, и неустроенности.
Стоит упомнить и о государстве, которое не декларирует ныне каких-либо великих целей. Но разве это мешает самостоятельно найти цель?

Да и, говоря начистоту, точно ли мы тоскуем по морям-океанам? Или все-таки по любимым с детства и не вписавшимся в реальную жизнь представлениям о романтизме как о красивой картинке, на которой ты стоишь такой весь из себя загадочный, необычный и окруженный восхищенными взорами серой толпы?
Помню, одна наша молоденькая преподавательница возмущалась: "Маяковский! Гений! Растратил талант на агитационные плакаты! Превратил себя в ремесленника, а мог бы творить высокое искусство!"
Да. Маяковский тратил время на плакаты, обучающие простых малограмотных людей руки мыть, галоши в дождь носить, давать младенцам соски вместо грязных тряпочек, лечиться у врача, а не молитвами.
Скучный, непафосный труд Маяковского чертовски романтичен, как по мне. Вообще, нет ничего более романтичного, чем прагматизм, поставленный на службу людям.
"Кто свое дело знает, тот и поэт. Хороший кузнец - поэт, хороший сапожник - поэт".(с)

А всевозможные романтические корсары, рыцари, мушкетеры... ну, они красивые, изысканные, всегда побеждают и вообще на голову выше обычных людей, но, вырастая, понимаешь, что эти качества уже не привлекают сами по себе, если не сочетаются с хорошим характером.
Маленькая подначка: ой, а не они ли, все эти шикарно одетые красавцы, изысканно кушающие марципаны с золоченых тарелок, в конечном итоге закрепили у публики ту тягу к роскоши, которая ныне оформилась в безудержный культ молодости, успешности, гламурного потребления?:)))

Ну а грусть по утраченному прошлому - это отдельная тема, это естественно в ситуации нашей страны. Мы пережили резкий слом культур, утрату государства, разгул криминала и бандитизма. И из этой ямы мы только-только начали выбираться.

 Отправлено: 09.04.20 22:23. Заголовок: Рике пишет: а не он..

Рике пишет:

цитата:

а не они ли, все эти шикарно одетые красавцы, изысканно кушающие марципаны с золоченых тарелок, в конечном итоге закрепили у публики ту тягу к роскоши,

А кто - нибудь помнит, какие у мушкетёров были тарелки, и кушали ли они марципаны? В кино они бухают из горла и, если верить учебникам тогдашнего этикета, в глаза не видали обычных вилок. А у рыцарей (вот смех-то!) и тарелок не бывало! Шляхтичи Сенкевича - те, кажется, вообще из рукава жевали - и рукавом утирались.

Первые ходячие изысканности появились, пожалуй, у Гюго - но это отнюдь не любимые его герои. Любовью к нарядам (не павлиньим, а сдержанно - безупречным) отличился Питер Блад, но опять же - а на столе - то у него было хоть что - нибудь, кроме ножа?

Нет, в культе потребительства они точно "не виноватые". Скорее, им был приписан культ, уже созданный и принятый обществом: фарфор и марципаны появились в КИНО!

 Отправлено: 09.04.20 22:44. Заголовок: Наталья пишет: А кт..

Наталья пишет:

цитата:

А кто - нибудь помнит, какие у мушкетёров были тарелки, и кушали ли они марципаны? В кино они бухают из горла и, если верить учебникам тогдашнего этикета, в глаза не видали обычных вилок. А у рыцарей (вот смех-то!) и тарелок не бывало! Шляхтичи Сенкевича - те, кажется, вообще из рукава жевали - и рукавом утирались.

Э, нет. Знать в этих романах обязательно присутствует со всем своим антуражем. Я два года на ролевке изображаю прекрасных дам и кавалеров и удерживает меня там уважение к админам и моему собеседнику, которому я буквально так сказала, что все эти авантюрные романы в ренессансных декорациях это повесть о том " как красивые люди с красивых тарелок красиво кушают красивый ананас". Поэтому удивилась как мы синергичны с Рике. И зову я эту тематику "Зефиры в кефире". Но вод поди ты! Два года эту лямку тяну, ибо уважаю админов и своего вирт-собеседника, их друга. А им почему-то нравится как я выдаю эти кефирные зефиры. Или зефирные кефиры. На самом деле я их терпеть не могу, эти а-ля Дюма и а-ля Бенцони, Вот ей-богу. Я люблю литературу об истории права, о принципах землепользования. Сейчас читаю такую чудесную книгу об испанских морисках. Но опять таки печаль-беда, мои же знания и пригождаются для зефира в кефире!

 Отправлено: 09.04.20 22:57. Заголовок: Наталья пишет: А кт..

Наталья пишет:

цитата:

А кто - нибудь помнит, какие у мушкетёров были тарелки, и кушали ли они марципаны?

Да, помню. Марципаны точно не были в их рационе частым блюдом, ибо столовались они у квартирных хозяев, это нижний слой мидл-класса и там про такие вещи слыхом не слыхивали. Более того, хозяйки и печь то топили только для сугрева. Весь квартал платил квартальному пекарю и рано утром когда он вынимал из огромной печи противени с ночной выпечкой, все хозяйки квартала спешили к нему с горшками где была заготовлена основа суточного блюда чтобы запечь или сарить на огромной плите еду на весь день. Теперь тарелки. Глина. Более респектабельный вариант: сплав из осколков битой фаянсовой посуды, назывался майолик. Майоликовая посуда была довольно красивой, покрыта перламутром, часто там были краткие девизы: да здравствует Мария! Или: да здравствует любовь! Украшалось это рисунками женских профилей, цветами и орнаментом. Обычно цвет был темно-синий. Культурный слой этих черепков при раскопках десятки метров.

 Отправлено: 09.04.20 23:12. Заголовок: Вот вам вариант. Но ..

Вот вам вариант. Но это точно из богатого дома, не из буфета семьи лавочника.

У Дюма, кстати, есть упоминание о чисто парижском завтраке в доме Планше, где подано жаркое приготовленное рано утром в печи пекаря.
Бокалы рёмеры, самые популярные тогда тоже могу притащить. И да, бокалы держали тогда не так как мы. Есть море картин. Мы бы точно таким манером расколотили бы все. Это как палочками есть.