Но кто же, кто к святилищу Афины
Последним руку жадную простер?
Кто расхищал бесценные руины,
Как самый злой и самый низкий вор?
Пусть Англия, стыдясь, опустит взор!
Ужель признают, не краснея, бритты,
Что Альбион был рад слезам Афин,
Что Грецию, молившую защиты,
Разграбил полумира властелин!
Пришел, не зная к слабому пощады,
Отнять последнее сокровище Паллады!
Возвращение в Англию с поэмой "Паломничество Чайльд Гарольда", внезапно обрушившаяся поэтическая слава - и обязанность, которая поначалу показалась скучной: выступление в Палате лордов. Новый член Палаты должен был заявить о себе, но очень немногие решались браться за темы рискованные. Ограничивались восхвалениями Его Величества. Да о чём говорить, если здесь и несогласные назывались "оппозицией Его Величества!"
Англия бурлила: луддиты - разрушители станков выросли в грозную силу: армия! Власть пыталась представить их не то варварами, не принимающими прогресса, не то просто сумасшедшими. И Байрон - новый член Палаты, отправляется в Ланкашир, чтобы стать свидетелем битвы рабочих с правительственными войсками.
***
27 февраля 1812 года Палата лордов собралась для будничного обсуждения текущего вопроса
о смертной казни для разрушителей станков. По этому вопросу должен был выступить самый молодой из лордов, Байрон. Ну что юнец может сказать такого, ради чего стоило бы прервать блаженную дрёму? Хотя следует признать, этот юноша, впервые надевший торжественную мантию, недурён собой. Один из слушателей позже напишет: "Это не просто "красота" - это совершенство античной статуи".
Но вот - проснулись передние ряды... по залу словно пробежали искры - открылись глаза, а у некоторых - и рты: "Что? Что это он говорит?!"
...беспорядки достигли внушающих тревогу размеров. Нельзя не признать, что причиной их была неслыханная нужда среди рабочих. Самое упорство, с которым действуют эти несчастные, служит тому доказательством; ибо что, кроме самой крайней нужды, могло бы побудить такое большое количество людей, до тех пор честных и
трудолюбивых, к совершению поступков, столь опасных для них самих, для их семей и для общества?
...графство было наводнено крупными военными отрядами; полиция была поставлена на ноги, было обнаружено большое число отъявленных злоумышленников, подлежащих осуждению на основании неопровержимых данных; людей, уличенных в тягчайшем из всех преступлений, а именно - в бедности; виновных в том, что они преступно произвели в законном браке по нескольку человек детей, которых они - опять-таки по причине тяжелого положения в
стране - не имеют возможности прокормить.
В простоте душевной они полагали, что
удовлетворительный заработок для трудящихся бедняков и их благополучие - дело более важное, чем обогащение кучки фабрикантов путем усовершенствования промышленных орудий, в результате
которого рабочий остается без работы, ибо его труд уже не окупает расходов на его оплату.
В то время как
высокопоставленный преступник легко может найти способ обойти закон, для несчастных рабочих, которых на преступление толкает голод, мы изобретаем новые неотвратимые кары и расставляем им новые убийственные капканы. Эти люди готовы были копать землю, но лопата находилась в чужих руках; они не постыдились бы просить милостыню, но никто им ее не подавал; свой заработок они потеряли, другой работы найти не могут - и как ни прискорбны в ни достойны осуждения произведенные ими беспорядки, удивляться этим событиям никак не приходится.
Я никак не ожидал, что от нас потребуют, чтобы мы... огульно выносили обвинения и вслепую подписывали смертные приговоры.
...Если уж вызывать воинские части, то зачем делать из них посмешище? Они явились как раз вовремя, для того чтобы обнаружить, что преступления уже беспрепятственно совершились и виновные успели благополучно скрыться; после чего солдатам оставалось
только собрать богатую добычу в виде изломанных станков и вернуться на свои квартиры под насмешки старух и улюлюканье мальчишек.
Разумеется,
в свободной стране армия вовсе не должна внушать страх, по крайней мере собственным своим согражданам; но я не вижу также необходимости ставить ее в смешное положение.
В споре меч - это наихудший из всех возможных аргументов, почему
он и должен быть последним. А тут его пустили в ход первым. ... Мы, слепые к страданиям внутри страны, готовились ликовать по случаю побед за рубежом. когда собственную вашу страну раздирает междоусобие и приходится своих драгун и палачей натравливать на своих же сограждан!
Вы называете этих людей чернью, преступной, опасной и невежественной.
А понимаем ли мы, чем мы обязаны черни? Ведь это чернь обрабатывает ваши поля и прислуживает в ваших домах, ведь это из черни набирается ваш флот и вербуется ваша армия, ведь это она дала вам возможность бросить вызов всему миру, - но
она бросит вызов вам самим, если нуждой и небрежением будет доведена до отчаяния! Я проехал через Пиренейский полуостров в дни, когда там
свирепствовала война, я побывал в самых угнетенных провинциях Турции, но даже там, под властью деспотического и нехристианского правительства, я не видал такой ужасающей нищеты, какую по своем возвращении нашел здесь, в самом сердце христианского государства.
Разве изголодавшийся бедняк, не оробевший перед
вашими штыками, испугается ваших виселиц? Когда человек в смерти видит облегчение (и это, по-видимому, единственное облегчение, которое вы можете ему предложить), можно ли угрозами привести его к покорности?
И каким образом намерены вы осуществить этот
билль? Можно ли засадить целое графство в его собственные тюрьмы? А может быть, вы поставите по виселице на каждом поле и развешаете людей вместо пугал? Или, может быть (это неизбежно, если вы хотите выполнить собственные предписания), - может быть, вы решите казнить каждого десятого? Ввести военное положение во всей стране? Обезлюдить и опустошить все вокруг?
Биль о смертной казни для разрушителей станков был принят практически единогласно, и получил силу закона при третьем чтении - 5 марта 1812 г.
С этого момента начались казни луддитов, которых для "устрашения" населения, в графстве Ноттингем в частности, вешали на вековых дубах Шервудского леса, близ которого находилось Ньюстедское аббатство - родовое поместье Байронов.
А двадцатитрёхлетнего лорда - поэта не простили. С того момента, как он решился противопоставить себя "братьям по классу", его судьба была предрешена. Под любым предлогом - выжить из Англии.
Раскаялся? Нет:
"Не странно ль, что, если является в гости
К нам голод и слышится вопль бедняка.
За ломку машины ломаются кости
И ценятся жизни дешевле чулка?
Ребенка скорее создать, чем машину,
Чулки - драгоценнее жизни людской
И виселиц ряд оживляет картину,
Свободы расцвет знаменуя собой."
Предлог нашёлся: неудачная женитьба. Не разберёшься, кто там был прав, кто виноват, но общество окончательно решило, что столь аморальному поэту не место в цитадели демократии. И в двадцать семь лет Байрон покидает родину, как оказалось, навсегда.
Поводов для разочарования и пессимизма предостаточно. Но умерла ли в нём вера в людей?
Поэтическая его слава будет такой, какой не знал ни один поэт ни до, ни после. Символ поколения, икона романтизма, знамя освободительной борьбы. Участие в восстании карбонариев в Италии - поражение. И новая надежда - Греция. Греция восстала?! Та самая Греция, слава которой, казалось, погребена веками турецкого владычества? Эллада воскреснет?!
Продав родовое поместье, Байрон покупает корабль, нагружает его оружием - и отправляется на нём в Миссолонги: это и его война!
***
Его сердце похоронено в Греции.
А на родине вплоть до середины двадцатого века даже упоминание имени этого изгоя в высшем свете считалось... неприличным:
- Байрон, прошу прощения...
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума