Отправлено: 18.04.22 22:36. Заголовок: В. И Даль

Три жизни Казака Луганского.

Невероятный Владимир Даль! Человек, который прожил, словно бы, не одну жизнь, а три: флота лейтенант, врач, писатель "Казак Луганский"... Это же только в парадоксальной России автором лучшего, поистине энциклопедического словаря русского языка и русской жизни мог стать датчанин...

Расхожая фраза "всё начинается с детства" здесь нуждается в уточнении: всё начинается с родителей.

...Студент богословского факультета Йохан Кристиан Даль попросил руки Марии Фрайтах. Родители девушки ответили: "За богослова не отдадим".

- А за доктора?

- За доктора отдадим.

Даль окончил ещё один факультет, женился на любимой, и молодожёны уехали туда, где врачей очень не хватало: в Россию. Здесь Йохан Кристиан стал Иваном Матвеевичем, и сразу получил хорошее назначение: в Гатчину, лекарем Кирасирского полка. Это было в 1792 году.

Вскоре ему в лазарет доставили пожилого майора - "удар". Инфаркт. Что случилось? Оказалось - наследник Павел Петрович долго отчитывал его перед строем "площадной бранью".


Понимая, что больного ему не спасти, доктор сказал жене:

- На месте майора я застрелил бы этого наследника. А потом и себя.

С этого дня он всегда носил при себе два заряженных пистолета. А жена паниковала, если он задерживался на службе, и уговаривала уехать. В любую глушь - лишь бы подальше от будущего императора!

Перевёлся в Петрозаводск, а в 1798 году - в Луганск.

 Отправлено: 18.04.22 22:41. Заголовок: Здесь в 1801 году и ..

Здесь в 1801 году и родился их сын Владимир.


Сын "выходцев" был назван именем исконно русским. Это неспроста: родители решили дома, при ребёнке говорить только по-русски, иначе Володя просто запутается: отец знал, кроме русского, семь языков, мать - три, да ещё к ним приехала жить бабушка Мария Ивановна, профессиональная переводчица (много ли тогда вообще было женщин с профессией?) Именно она познакомила внука со своими рабочими инструментами - разными словарями, и объяснила, как они составляются.


Первые впечатления от "большого мира" за пределами семьи были безотрадны: Луганск, точнее "станица Лугань" тогда представлял из себя зрелище не для детских глаз. Полторы улицы "приличных домов", остальное население, заводские служители и шахтёры, ютились в землянках. Это сейчас "землянкой" называют хату без фундамента, а тогда это были просто ямы, выкопанные в земле, и покрытые, чем бог пошлёт. Рабочих отовсюду, "из разных климатов", с жёнами и детьми свезли сюда, и выкинули прямо в голую степь!

Эта фотография сделана СТО лет спустя. 1910 год. Семья рабочего у своей землянки.


Доктор Даль отчаивался: что толку в его микстурах, если единственным лекарством для несчастных может быть только человеческое ЖИЛЬЁ? Рапорт доктора в столицу отчасти помог: начальство распорядилось расселить мастеровых по "частным квартирам" - за казённый счёт сняли для них каморки у "обывателей" и хуторян.

Семья росла, детей было уже трое, и отец выхлопотал направление в более благополучный Николаев.

Детей решили учить сами: ведь, сложив свои знания и умения, родители вполне могли заменить им школу. Только математику и рисование на себя не взяли - пригласили учителя. Да ещё няня, украинка Ганна, научила мальчиков... вышивать! Вскоре они уже не уступали учительнице, и Владимир был уверен, что основной навык хирурга - точность движений, получен им именно благодаря этой ювелирной работе.

Мамины уроки запоминались навсегда - отличная рассказчица. Много лет спустя Владимир вспоминал, как мама с самым серьёзным видом рассказывала о самом несчастном человеке на свете - сыне местного богача! Что толку, когда "всё есть" - а в дверь пролезть не можешь, до того разжирел? И доктора не знают, как его спасти - не решаются предложить ему ПОРАБОТАТЬ?

Отец был для мальчиков настоящим воплощением справедливости. Но одно Володю в детстве смущало, даже пугало: случалось, отец запирался надолго в своём кабинете, не выходил даже к обеду, и не разговаривал с семьёй по нескольку дней. Что не так, на что обижается?!

И только став взрослым, опытным врачом, Владимир поймёт: по натуре отец был меланхоликом. Как сказали бы сегодня, интровертом. Работа с людьми, постоянно на людях была для него насилием над собственной природой, измученная нервная система требовала продолжительного отдыха. В одиночестве. Но как отец мог объяснить это детям? Сказать, что устаёт и от людей, самых близких?!

Первый разговор с отцом "на равных" состоялся осенью 1812 года, когда Володя принёс с базара страшную весть: французы в Москве!

Отец заплакал: "Ничего не поделаешь, брат. Ты мал, я стар. Даю тебе слово, будь вы постарше, отправил бы вас бить французов. Всех четверых. Гордитесь, что вы русские!"

Два года спустя, в 1814 году, отцу было пожаловано дворянство по выслуге. Это дало ему право поместить сыновей в дворянское учебное заведение. Выбрал морской кадетский корпус: привилегии - почти как в Лицее. Хорошее начало карьеры. Но почему не Лицей, если Владимир уже и тогда обнаружил замечательные способности к языкам?

 Отправлено: 18.04.22 22:48. Заголовок: https://i.postimg.cc..

Отец рассудил, что языки - не профессия, а инструменты. Никому не лишние, но корпус, в отличие от Лицея, даёт ещё и конкретную профессию.

Но качество преподавания оказалось просто никаким: почти все преподаватели требовали читать учебники самим и пересказывать страницы "теми же словами" - наизусть! Редкий день без розог. Еда скверная - повара заворовались так, что их ловили и били сами кадеты.

Даль был на хорошем счету у начальства, но лишь потому, что корпусные науки одолел ещё до корпуса, так же, как и два его друга - Павел Нахимов и Дмитрий Завалишин. Будущий адмирал и будущий декабрист.

Друзья считали бы эти годы потерянными, если бы не летняя практика, выезды в лагеря, учебные плавания по "Маркизовой луже" - Финскому заливу.


В пятнадцать лет Даль произведён в гардемарины - и отправлен в первое настоящее плавание, к берегам Дании! Таких счастливцев оказалось шестнадцать.

"Как никто из нас не погиб в этом плавании?" - удивлялся Даль в своих воспоминаниях. Мальчишки есть мальчишки, и развлекались они таким "экстримом", что вспомнить страшно: канатоходство между двумя мачтами! Спуск с марса вниз головой! Пробег по борту! Завалишин пытался скрыть последствия выходки - но под ним натекла лужа крови: содрал кожу на ногах. Нахимов сорвался - и легко отделался: разбил подбородок. Бутенёва снимали с каната всей командой...

Чем ближе была Дания, тем приметнее волновался гардемарин Даль: отечество предков! Офицер заметил его состояние и поддразнил:

- Всем хорош Даль, а что немец - жаль!

Немец? Мать - немка, а он кто? Чем определяется принадлежность к нации? Копенгаген, не просторный, но правильно выстроенный, принял их радушно: охотно приглашали в дома, в театр, в картинные галереи. Друзья появились... И тем не менее Даль чувствовал себя туристом. К нему обращались по-датски, и отчего-то он не чувствовал смущения, что не знает языка отца...

ЯЗЫК! Вот ключ к национальному самочувствию. Говорить можно на нескольких, но думает человек на одном - родном. Его язык - русский.

В восемнадцать лет корпус остался позади. Впереди - служба. Черноморский флот.

 Отправлено: 18.04.22 22:53. Заголовок: Матросы на корабли н..

Матросы на корабли набирались по рекрутскому набору, со всех концов России. Разговаривать с ними было интересно - столько метких словечек, пословиц, прибауток, небывальщин! Мичман записывал, ещё не зная, где и для чего его записи пригодятся. Поначалу считал, что его призвание - комедия, и даже написал две пьесы и повесть. Но первая "настоящая" книга Даля - "Матросские досуги".

Сегодня она издаётся для детей - ведь рассказано в ней о самых "детских" вещах: как устроен мир, как планеты ходят вокруг Солнца, отчего бывает день и ночь, отчего на полюсах холодно, а на экваторе жара... Но ведь юный мичман рассказывал об этом людям вполне взрослым, просто неграмотным. И показывал наглядно, проткнув шпагой яблоко: тень от него - это затмение. Чего тут пугаться, что может быть страшного в тени, упавшей от Луны, когда Луна заслонит от нашего глаза Солнце?



Рассказы о славных победах русского флота, о забавных и курьёзных случаях на море - призыв к матросам не ждать команды по всякому поводу, а в неожиданных ситуациях включать смекалку!

Очень интересно о начале ... воздухоплавания. Как же мало мы знаем об этом сегодня, если полагаем, что тогда и о "начале" говорить было рано! Объяснив слушателям, что такое "горючий воздух" - водород, и насколько он легче воздуха обычного, Даль рассказывает о храбрецах, которых все считают безумцами: о тех, кто рискует летать. Только в хорошую погоду, только при благоприятном ветре, а то занесёт неведомо куда. Многие погибли, но люди не оставляют надежды сделать шары управляемыми. "Счастливый им путь!"



А таблица умножения забавна: она зарифмована с поговорками! "Волга Дону шире, дважды два - четыре", "Отлежал бока - болят, пятью десять - пятьдесят", "Чего не знаешь - того не ври, а семью девять - шестьдесят три"... Интересно, кому - нибудь помогло?

С морской службой пришлось расстаться по нелепой случайности: из-за эпиграммы на адмирала Грейга. Завёл он себе на старости лет сожительницу Лию - хищную кабатчицу, прибирающую к рукам целый флот.

Эпиграмма настолько корявенько написана, что авторство Даля сомнительно, да и сам он не признался. Но адмирал был уверен, что больше некому - из молодой поросли только Даль и владел пером. Донесение пошло в Петербург. Суд, скорый и неправый, разжаловал Даля в матросы, но... буквально вслед за разжалованием пришла отмена постановления. Почему - непонятно. Скорее всего, Грейг решил, что зашёл слишком далеко, и отозвал свою жалобу.

Итак, в апреле 1824 года Владимир Даль, едва получив оправдание, подал прошение об отставке. Внушал себе, что жалеть не о чем: какой из него моряк, если так и не одолел морскую болезнь?



Нет, довольно жить по воле начальства. Зависеть можно и нужно только от собственных знаний, умений, таланта.

(Продолжение следует)

 Отправлено: 19.04.22 22:33. Заголовок: Были ли близки Влади..

Были ли близки Владимиру Далю идеи декабристов? Несомненно, да. Как же случилось, что его фамилии не оказалось даже в списке подозреваемых? Счастливая случайность, и даже не одна: тот единственный человек, который мог порекомендовать его в общество, Дмитрий Завалишин, уехал из Петербурга. Сам Владимир готовился к поступлению в Университет. А ещё он не успел опубликовать роман, почти дописанный как раз к моменту восстания. После восстания сам постарался об этой рукописи забыть, даже не дал ей окончательного названия. Черновое - поговорка "Без правды житьё: встанешь - так за вытьё".

Герой этого "романа в письмах" - молодой человек, пытающийся в Петербурге в 1825 году сделать карьеру без денег и связей. Карьера нужна ему для того, чтобы самому исправлять неправду, помогать тем, кто в беде. Почему надеяться можно только на себя? Потому, что нет в России ни свободы мысли и действия, ни гласности, чтобы искать и находить единомышленников, ни даже механизма, позволяющего решать дела, не предусмотренные уставами. Мыслящие люди есть, но нет мыслящего класса, интеллигенции.

В январе 1826 года Владимир Даль отправляется в Дерпт



Он стал студентом Дерптского университета. Почему не столичного? Это исчерпывающе объяснил его товарищ Николай Языков:

Здесь мы творим свою судьбу. / Здесь гений жаться не обязан,

И Христа ради не привязан / К самодержавному столбу.

Чем провинциальнее - тем больше простора для свободной мысли. Вот только по окончании свободы не будет - придётся служить, куда пошлют. Это такая своеобразная плата за обучение для казённого студента. А учиться на свои - никак: отец умер, брат тяжело болен...

Студенческий городок Дерпт (он же Юрьев, он же Тарту) жил интересами студентов. Много работали, весело отдыхали. "Школьничали", меняя по ночам вывески, устраивая маскарады, а случалось, и бойкоты неугодным преподавателям.

Кажется, лишь один молодой хирург никогда не принимал участия в этих забавах. Просто не понимал, зачем тратить время на вздор, если есть вещи, куда интереснее? Например, заморозить труп, нарезать его слоями и сделать из препаратов полный атлас человеческого тела, первый в мире!

Это был Николай Иванович Пирогов.

Поначалу Даль ему не понравился: показался болтливым и легкомысленным. Всё изменилось, когда Владимир заинтересовался его работой и встал рядом к анатомическому столу. Подружились.

Здесь же повезло познакомиться и с Жуковским. Василий Андреевич как-то очень спокойно отнёсся к тому, что он уже не первый на российском Олимпе. Далю он запомнился именно своей скромностью и доброжелательностью к новому поколению.

И ещё одно знакомство, которого лучше было бы избежать - Фаддей Булгарин. Такой "тайный агент", что его негласная служба в Третьем отделении и тайной-то ни для кого не была. Презирали, и поводом выжить его из Дерпта стала газетная статья, в которой Булгарин отозвался об Университете презрительно. Шестьсот студентов устроили осаду его дома и кошачий концерт под его окнами. Инициатором Булгарин счёл Даля...

Пройдя курс в четыре года, Владимир Даль сдал экзамены - и был возведён в звание лекаря. Казалось, не только весь Университет - весь Дерпт провожал его и трёх его товарищей к месту службы - на войну.

"Через Днепр, через Прут, через Дунай - и куда дальше, куда полетит двуглавый орёл".

 Отправлено: 19.04.22 22:38. Заголовок: Более всего поразило..

Более всего поразило, что в армии говорят о чём угодно, только не о войне. Привычка?!

Крепость Силистрия пала под ударами тех, кто ещё вчера казались такими мирными... Даль более всего удивлялся тому, что он сам словно забывал бояться - некогда было. Надо, не теряя драгоценных минут, резать, перевязывать, извлекать пули...



А в перерывах между боями записывать то, что видел: ведь на войне бывает и такое, чего вообще не бывает. Как один казак взял в плен двенадцать турок, связав их лошадей: уздечку каждой привязал к хвосту идущей впереди, а сам обвешался двенадцатью ятаганами - не анекдот, весь лагерь был свидетелем!

Солдаты полюбили общительного лекаря, и узнав о его страсти записывать поговорки, стали вспоминать всё то, что слышали каждый в своём краю. И армейские, и всякие. Записей у Даля накопилось уже столько, что тюк с бумагами приходилось возить на верблюде.

И когда верблюд пропал, немало солдат вызвалось выручить бумаги лекаря. Верблюда у турок отбили! Вместе с драгоценным тюком!

Анапа, Сухум, Поти... Адрианополь... До Константинополя оставалось всего ничего, и мир, заключённый в шаге от окончательной победы, стал для многих неожиданностью. Но продолжать войну было бы и почти невозможно: в непривычном климате от лихорадки армия теряла больше, чем в сражениях. А уж когда вспыхнула чума...

Новым местом службы стал для Даля Каменец - Подольск. Здесь случилось ему вернуть зрение слепому - срезать бельмо, и к нему стали водить слепых со всей округи. Исцелил многих, денег не просил, и каково же было его удивление, когда узнал, что деньги брали его квартирные хозяева! Разумеется, себе. Более того, и лекарем-то хозяин объявил себя: слепые пациенты не могли его разоблачить!

Началась война с Польшей - и снова лекарь Даль в центре событий.

Армия с обозом, с ранеными, оказалась в кольце, прижатая к берегу Вислы. Единственное возможное спасение - переправиться и сразу вступить в бой: на другом берегу силы поляков невелики. Но мост взорван! Сам не зная, на что можно надеяться, Даль отправился осматривать местность и набрёл на складское помещение. Склад бочек!

Менее, чем за сутки мост на бочках, лодках, плотах был сколочен, связан верёвками. На рассвете увидев, что русские переправляются, поляки с левого берега исчезли: не приняли боя. Но на правом на пятки наступала целая армия!

Едва переправился последний солдат, Даль кинулся уничтожать мост, на который уже входил неприятель. Добежав по плотам до середины реки с топором в руке, он перерубил основной узел, соединяющий поперечные канаты: предусмотрел моментальное разрушение своего сооружения!



Мост разъехался, сбросив в воду и поляков, и самого инженера - самоучку. Даль, однако, выплыл к своим.

За этот подвиг лекарь получил Владимирский крест.

А по возвращении в столицу был назначен ординатором Военного госпиталя. Огромного - на две тысячи коек!

В палатах здесь размещалось от 60 до 80 человек, которых даже не сортировали по тяжести заболевания. И никаких операционных - оперировать полагалось прямо в палате! Больного держали семеро, и от воплей, слышных на улице, разбегались прохожие. Случалось, и умирали от болевого шока, но у доктора Даля - почти никогда: оперировал так быстро, что коллеги не верили своим глазам. "У него же обе руки правые!"


Солдаты прониклись таким уважением к доктору, что называли его не благородием", а по имени-отчеству. И припоминали для него всё новые поговорки. И впервые у доктора появилась своя квартира! Оказалось, что немудрено стать домоседом, когда дома хорошо и покойно, и можно, наконец, систематизировать свои бесчисленные записи. Многое хотелось обнародовать, связать сюжетами - и удивить публику красотой и многообразием языка, столичным гостиным неизвестного.

Так и появились на свет "Сказки казака Луганского".


Тексты, буквально сотканные из поговорок, присказок, потешек, сам автор готов был даже не считать художественными, ведь единственная их цель - знакомство "чистой" публики с собственным народом. Но сказки понравились, несмотря даже на то, что читатели узнавали себя в тех, что "живут - только жуют, едят - да небо коптят, взяты из грязи - да и посажены в князи". И всю эту ораву кормит Иван. Этот многоликий Иван - то сержант, то мужик, честный, работящий - и простоватый. Не понимает, что в его бедах виноваты не "блюдолизы придворные", а сам "царь Дадон-золотой кошель".

Вот когда Булгарину представился случай рассчитаться с бывшим дерптским студентом! По его доносу тираж сказок был конфискован, и сразу стал библиографической редкостью, а автор арестован. Прямо в госпитале. И освобождён уже через два дня. Распорядиться о его освобождении мог только император - видно, сказки понравились и ему. Во всяком случае придворный медик Арендт слышал, что император, решая, кого именно из врачей послать в Оренбург, произнёс:

- Даля нельзя, а то подумают, что высылаю за сказки.

Но именно сказки "познакомили" Даля с Пушкиным...

 Отправлено: 21.04.22 23:39. Заголовок: Тираж "Сказок ка..

Тираж "Сказок казака Луганского" был конфискован но, к счастью, не весь. Кое-что попало к читателям, и о книге заговорил "весь Петербург". Вот, наконец, повод для автора познакомиться с Пушкиным! Владимир Даль явился к поэту и подарил экземпляр своей книги. Угадал - у Пушкина её не было, обрадовался подарку. Творцы русского языка понравились друг другу, но тогда ограничились просто светским знакомством: Даль был очень занят. Делами служебными и личными.



Могли ли они представить себе, что кому-то из потомков придёт в голову увековечить их вот так?!
Назначение в Оренбург всё же состоялось, но это была не ссылка, а командировка. Новый генерал - губернатор Оренбурга Перовский предложил Далю должность чиновника для особых поручений. Странная такая должность: с неопределённым кругом обязанностей, но с простором для личной инициативы. И с хорошим жалованием. К тому же - под началом человека умного и просвещённого.

Почувствовав, наконец, крепкую почву под ногами, Даль сделал предложение Юлии Андре. Юленьке - ведь ей было всего семнадцать лет.



Через месяц обвенчались, а через три дня после свадьбы - в путь! В Оренбург. Поездка и стала их свадебным путешествием.

Степь подарила Далю новые темы и сюжеты: жизнь людей, которых и за людей -то считать не принято - кочевники! Запуганные, обобранные чиновниками, абсолютно нищие, они прятались, завидев человека в форме! И Владимир Иванович угадал единственный способ войти к ним в доверие - стал учить их язык. Через год к нему уже обращались как к судье, рассказывая о семейных неурядицах и спорах из-за наследства в виде козы... А вот русское население этих мест было близко к восстанию. Надо было предотвратить зарождение новой пугачёвщины!

И неожиданная весть: в Оренбург приехал Пушкин. Собирать материалы для "Истории Пугачёва".

Даль уже хорошо знал историю Оренбурга, лучшего проводника найти было невозможно. Вдвоём они объезжали казачьи станицы, искали и находили стариков - очевидцев. Старая казачка Бунтова во всех подробностях описала внешность Пугачёва, его одежду, походку. Живописно поведала о том, как "мужицкий царь" вошёл в церковь, в алтарь, сел прямо на церковный престол и сказал: "Как давно я не сидел на престоле!" В восторге от такого рассказа Пушкин подарил ей червонец.



И что же? На следующий же день казачку арестовали по доносу соседей: "Смуглый господин подбивал на пугачёвщину и дарил золотом; должно быть, антихрист". Хорошо, что подозрительного господина нашли у самого губернатора!

Пушкин много говорил Далю о своих планах, а планов у него было поистине на три жизни. Следующими произведениями должны были стать исторические романы, прежде всего о Петре Великом. Вместе гостили у местного инженера Артюхова, страстного охотника и хозяина лучшей в Оренбурге бани, вместе с ним развлеклись охотой на вальдшнепов. Вместе ездили по крепостям Оренбургской линии. Последний вечер перед отъездом Пушкин провёл в доме Далей, и совершенно очаровал Юленьку.


Знакомство с Пушкиным переросло в дружбу, и именно с этого времени Даль пишет произведения, преимущественно, художественные. Становится настоящим мастером короткого рассказа. Написал и две автобиографические повести: "Вакх Сидоров Чайкин" и "Мичман Поцелуев".

Появились и новые друзья - ссыльные поляки. Они прониклись доверием к Далю после того, как он сумел замять дело о несостоявшемся побеге. Повернул так, что был наказан доносчик!

Пришлось выдержать столкновение и с местной шишкой - генералом Тимашевым. Генерал посадил в острог свою крепостную, семнадцатилетнюю Агафью - "хамка", несмотря на лютую порку, отказала барину в "любви"! По Ходатайству Даля Перовский добился вольной для девушки, а о поведении её хозяина донёс в Петербург.

И наконец знакомство с самой замкнутой общиной, в которую вход чужаку, казалось, был заказан навсегда: со старообрядцами. Это были буквально выходцы из шестнадцатого века, причём из разных губерний! Такого языкового клада Владимир Иванович не находил нигде. Ни до, ни после.

В Оренбурге в 1834 году у Далей родился сын, наречённый двойным именем: Лев-Арслан. В Оренбурге Владимир Иванович прожил в общей сложности восемь лет, и считал, что как писатель состоялся именно там.

 Отправлено: 21.04.22 23:42. Заголовок: В конце 1836 года ге..

В конце 1836 года генерал Перовский поехал в Петербург. Даль его сопровождал, радостно предвкушая, как он покажет столичным литераторам свои "запасы".

И действительно, слава Даля - чтеца разлетелась мгновенно. Что бы он ни читал, сказки или повести, вечер непременно заканчивался "игрой в слова" - прибаутками, байками, народными сценками. На одном из таких вечеров литераторы поспорили, что не найдётся такого народного слова, которого хоть кто-нибудь из присутствующих, да не знал бы. Даль тут же спросил: "Как называется шкура, которую сбрасывает змея во время линьки?" Никто не знал... Пришлось ответить самому: "Выползина!"

Пушкину понравилось. Вскоре нашёл случай похвастаться новым сюртуком:

- Что, хороша выползина?


Это был тот самый сюртук, который поэт наденет на дуэль... И который вдова Пушкина подарит Далю.

О ранении Пушкина Даль узнал с опозданием на день. Примчался. Народу вокруг дома и в доме было столько, что с трудом протиснулся. Доктора Шольц, Арендт и Спасский не сочли нужным скрывать от Пушкина безнадёжность его положения, но сам Александр Сергеевич ещё не хотел верить. Он всматривался в лицо Даля, пытаясь угадать его мысли. Даль был спокоен. Улыбнулся. Замечательная профессиональная выдержка.

- Скоро ли умру? - спросил Пушкин, и получил ответ: "Мы надеемся - надейся и ты".

Присутствие Даля явно успокаивало Пушкина: заснул. Даль не отходил от него двое суток. Говорят- сделал всё, что мог. Но... что он мог?


Полостная операция без наркоза немыслима - искать пулю можно будет только ПОСЛЕ. А пока - пиявки, компрессы да опиум. И разговоры в те минуты, когда другу становилось чуть легче. Вот Пушкин снимает с руки изумрудный перстень, который считал своим талисманом:

- Даль... Возьми. На память. Мне уж больше не писать.

Даль, Жуковский и Данзас заметили момент смерти поэта. Так тихо: просто перестал дышать... надо было сообщить вдове, но ничего говорить не пришлось: Наталья Николаевна взглянула на них - и всё поняла.

Владимиру Ивановичу предстояла ещё одна бессонная ночь: вскрытие тела. Да, врачам не в чем было себя упрекнуть: ранение было смертельным. Впоследствии в статье "Смерть Пушкина" Даль напишет: "Может быть, когда-нибудь врачи и научатся спасать раненых в живот, но до сих пор я не видел таких чудес".

Впору прийти в отчаяние, когда всё твоё искусство не способно помочь самым дорогим людям! Вернувшись в Оренбург, Владимир Иванович ужаснулся, как заметно сдала жена... Может быть, всё дело в смерти их второго сына? Но нет, зачем себя обманывать, ведь ещё в Петербурге врачи советовали ей сменить климат - подозревали чахотку.

Через год Юлия родила девочку - и силы её покинули окончательно. Вскоре она умерла. Это было чудовищно - в 22 года!

Заботу о детях взяла на себя мать Даля - приехала в Оренбург. А сам он в очередной раз решил круто переменить свою жизнь - в экспедицию! В Хивинский поход!

И не заметил тогда, каким влюблённым взглядом провожает его Катенька - дочка одного из его пациентов, майора Соколова...

 Отправлено: 21.04.22 23:48. Заголовок: Увидеть новые земли ..

Увидеть новые земли и новые народы - для Владимира Даля именно это и было целью Хивинского похода. А для России - обеспечение торгового пути, прекращение набегов кочевников и вызволение из Хивы русских пленников. А ещё - исследование Аральского моря.

В последний момент перед отправкой Даля догнала мать, с которой он уже простился дома. В руках - большой тюк: "Володя, возьми! Не мёрзни!"

Оказалось - огромная шуба с мехом в два слоя: наружный - олений, внутри - лисий. Взял потому, что нельзя же отказать, а эта шуба спасла ему жизнь!

Зимний поход был подготовлен, казалось бы, хорошо: продуманная экипировка, по пути две крепости с гарнизонами и запасами провианта. Но на третий день пути грянули тридцатиградусные морозы. Кругом степь, "ни прута леса".


Чтобы хоть как-нибудь согреться, сожгли все канаты, понтонные лодки, рыболовные челны, поставленные на колёса... Когда же мороз дошёл до сорока градусов, часовые отморозили носы и ноги. Приходилось ампутировать прямо на морозе! Через месяц такого похода началась повальная цинга. Воспаления лёгких. Люди умирали каждый день десятками. Последнее, чем Даль ухитрился согреть палатку - костерок из деревянных футляров от научных приборов.


В крепостях удалось немного отдохнуть и подкормиться, но то, что осталось от армии было уже небоеспособно, и Перовский распорядился прекратить поход. И обратный путь был таким же кошмаром: схоронили треть корпуса. Это был крах - ясно было, что Перовскому грозит отставка, и далеко не почётная.

Но император... наградил всех участников похода. И Даль получил тысячу десятин земли под Оренбургом, но становиться помещиком он не собирался. Пора в Петербург!

Перед самым отъездом из Оренбурга Владимир Даль обвенчался с Екатериной Соколовой. Приехал в столицу с женой, матерью и двумя детьми.

Следующие годы, казалось, не были богаты событиями, но незаметно для себя Владимир Иванович стал одним из самых популярных и влиятельных людей в Петербурге. "Начальник Особой канцелярии министерства внутренних дел" - так теперь называлась его должность. А главными "внутренними делами" Даль считал устройство больниц и учебных заведений. Светская жизнь тоже была обязанностью, и по четвергам Даль принимал гостей. Даже беглое перечисление этих гостей даёт представление об уровне интересов хозяина: Пирогов, Литке, Врангель, Шевченко, Щепкин... Именно здесь родилась идея о создании Русского Географического общества, а позже - и Хирургического общества.


Красивый рисунок, но явный апокриф: на момент основания общества Далю было 43 года, и он ещё не был похож на седого бородатого патриарха (в центре).















Сохранился рассказ о том, как Даль едва успел в театр: сбросил мундир, надел сюртук, какой попал под руку - и влетел в зрительный зал, когда уже гасили свечи. Половину представления просидел благополучно, а в антракте... вдруг заметил, что на него смотрят как-то странно. Батюшки - в сюртуке дырка, а вокруг - пятно! Оказывается, схватил сюртук Пушкина.

Анекдот? Скорее всего, да - ведь высоченному Далю пушкинский сюртук был бы слишком мал. Но анекдот характерный - вот в таком темпе и жил...

Семья росла, детей было уже пятеро: Лев-Арслан, Юля, Маша, Оля и Катя. Не доверяя никаким гувернёрам, образованием детей Владимир Иванович занимался сам. Как успевал?! А он считал, что никакого особого времени для этого не нужно, просто надо сделать детей своими сотрудниками, соучастниками в общем деле. Сажал их работать вместе с собой над составлением будущего словаря, поручал то, с чем справятся: заполнение карточек. На каждой надо написать тему, поговорку и название губернии, откуда она произошла. Самым чётким почерком.

Что непонятно - спрашивали, и узнавали много нового. Названия губерний скоро запомнили все и находили их на карте, а о грамотности нечего и говорить - сколько раз приходилось писать одни и те же слова!

Вот только что касается языков иностранных - отец-полиглот считал, что от раннего их изучения вреда больше, чем пользы. Надо в совершенстве освоить свой! А когда дети научатся учиться, будут находить радость в новых знаниях - тогда освоят. Лет в семь-восемь, не раньше. Гораздо важнее то, что дети не знают, что такое "скучно" и "нечего делать"!

Можно ли было подозревать крупного чиновника, солидного отца семейства, в революционных настроениях? Неуёмный Фаддей Булгарин подозревал. В особенности после выхода в свет сочинения "господина Луганского" "О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа".

Непреложный вывод: "застращав и поработив умы, можно заставить людей повиноваться". Только распространение образования способно рассеять тьму, но где школы и учителя? Где "чтение для народа"?

Созданием "народной библиотеки" Даль занялся сам. Только верность правде, только то, что уже успели назвать "натуральной школой". Один за другим появляются рассказы и очерки: "Денщик", "Дворник", "Колбасники и бородачи", "Павел Алексеевич Игривый", "Находчивое поколение"... Неприятности с цензурой стали привычными, но автор нашёл своего читателя! Собрание сочинений Казака Луганского вышло в 1847 году. Далеко не полное - только художественные произведения. Это издание предваряется статьёй Тургенева, где он отзывается о таланте автора не просто одобрительно - восторженно.

И тут же - новый донос из цензурного комитета и выговор от потерявшего терпение министра:

- Даль, выбирай: писать - так не служить, служить - так не писать!

После этого нельзя делать вид, что ничего не произошло. В тот же день Даль спалил в камине несколько папок своих дневниковых записей и частной переписки, и подал прошение о переводе в провинцию. В Нижний Новгород. Издателям, с которыми сотрудничал, написал: "Печатать ничего не стану, покуда не изменятся обстоятельства".


Здесь, в Нижнем, "странный чиновник, который не берёт взяток" вплотную занялся делом жизни - СЛОВАРЁМ. Для которого уже было собрано ДВЕСТИ ТЫСЯЧ слов! В систематизации это богатства помогала вся контора, и конечно дети. "Весь словарь был написан под детские разговоры".

Единственным человеком, не умеющим себя занять, страдающим от скуки, была в этом семействе Екатерина Львовна. Жена Даля и мать его детей. Отношения у супругов были, как будто, и неплохие, но счастья не получилось...

Новая публикация (и новое столкновение с Цензурным комитетом) - шесть лет спустя. Это был фундаментальный труд "Пословицы русского народа".

 Отправлено: 23.04.22 08:55. Заголовок: Сегодня никто не сом..

Сегодня никто не сомневается, что двухтомник Даля "Пословицы русского народа" - наше национальное достояние.



А первый отзыв, полученный на эту рукопись из цензурного комитета в 1853 году, гласил: "Изречения эти опасны для нравственности народной, и способны оскорбить религиозные чувства читателей"! Печатать отказались.

Гораздо более благоприятный отзыв пришёл из Императорской Публичной библиотеки, но и там предложили издать ограниченным тиражом в сто экземпляров - только для специалистов.

Главный Читатель И Цензор Николай Первый прочёл - и печатать запретил. Даже в ста экземплярах.

Книга вышла в свет лишь через восемь лет! И досталась далеко не всем желающим - спрос был огромен. ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ пословиц и поговорок! Ведь Даль собирал не только те, что ему нравятся, не только то, что приятно и изящно, а ВСЁ. Иначе портрет народа не получился бы. "Пословица не сочиняется, а вынуждается силой обстоятельств, как крик, сорвавшийся с души... В образованном, просвещённом обществе пословиц нет потому, что это картины чуждого ему быта, да и не его язык".


Открывай на любой странице - откроешь клад!

"Было житьё - еда да питьё, ныне житья - ни еды, ни питья!" "Сколько рабов - столько врагов". "Сегодня в чести, а завтра - свиней пасти", "Сами кобели - да ещё собак завели", "У святых отцов не найдёшь концов", "Как на лес взглянет - так лес и вянет"... Да и просто юмористические : "Пили, ели - кудрявчиком звали. Попили, поели - прощай, шелудяк!"

Не ясно ли, почему книга вызвала высочайший гнев? "Худая харя зеркала не любит!"

Но тогда. в 1853 году, из большого мира доходили очень тревожные вести. Война. Синопский бой. Севастополь... Сын Даля, Лев-Арслан, учился уже на третьем курсе Академии художеств, но не смог остаться в стороне: повинуясь порыву, отправился на передовую. Отец не возражал. Просил кланяться его друзьям - Пирогову и Нахимову.

Позже Николай Иванович Пирогов рассказывал, что принял посетителя за... галлюцинацию: доработался! Даль мерещится, да ещё такой, каким был лет тридцать назад! Поняв, наконец, что перед ним действительно Даль, только младший, предложил разыграть и Нахимова. И разыграли. Павел Степанович та-ак округлил глаза: "Даль?! Как?!"

Лев Владимирович Даль позже вернулся в Академию, окончил её с золотой медалью, был отправлен на стажировку в Италию.

А Владимир Иванович к тому времени считался в Нижнем Новгороде чуть не чудотворцем: разговаривая с крестьянами, бурлаками, монахами он безошибочно угадывал, из какой губернии собеседник, иногда и уезд называл. Работа над Словарём продвигалась, но так медленно! Писал друзьям: "Даже букву Б ещё не окончил!" "Сейчас на букве З", "Хорошо было бы поселиться в Москве да там работать"...

Мечты о переселении в древнюю столицу приобрели реальные очертания: подходил к концу сорокалетний срок службы Владимира Ивановича, можно было думать и об отставке. Правда, пенсия светила очень скромная, а на литературные доходы рассчитывать невозможно.

И тем не менее Даль решился. В октябре 1859 года, на 58 году жизни, он подал в отставку, поручил друзьям подыскать ему дом в Москве, и наконец, переехал.

Дом на Большой Грузинской улице оказался просто огромным, расположились с комфортом.

Даль с семьёй фото 60-х лет
Не сразу даже поняли, что им предложено купить весь дом с тридцатью комнатами и двумя залами, думали - с соседями. А соседка оказалась только одна - старушка занимала одну комнату. Бывшая крепостная Толстых, она помнила пожар Москвы, всех прежних хозяев, уйму местных легенд и преданий, расположение подземелий... Этакий добрый домовой счастливого дома!

Подросли дочери. Маша была увлечена работой отца, да и отцу она казалась "частицей его самого". А Юля... Юля умерла. Чахотка. В надежде на чудо отправили её в Италию - там и умерла. Но жизнь продолжалась: Оленька явила недюжинные музыкальные способности - и с ней изъявил желание заниматься сам Антон Рубинштейн. Потом вышла замуж, пошли внуки. Владимир Иванович обожал внучат, ничуть они ему не мешали работать. "Сижу уже на букве К"...

Как странно: начинал работу над Словарём - детей ещё не было, и вот уже внуки - а сделана едва половина. Как-то сорвалось: "Закончу - умру".

"Словарь живого великорусского языка" увидел свет в 1863 году. Стал научной сенсацией.


Но предчувствие Даля оправдалось: когда полувековой труд оказался оконченным, появилось ощущение, что это - ВСЁ. Больше на этом свете делать нечего.

Внешне всё оставалось по-прежнему: дом, открытый для друзей, дети и внуки, любимая столярная мастерская (в одиночку сделал массивный шкаф), долгие ежедневные прогулки... Друзья не скупились на советы. Например, "начать новую такую же работу".

Приехал Павел Третьяков, меценат, покровитель художников. Уговорил позировать для портрета. Объяснил, что в его Галерее будет целая коллекция портретов писателей. Даль не хотел соглашаться: не в лучшей форме... Но портрет всё же был написан. Вот этот, самый известный, работы Перова, с которого смотрит на зрителя породистый бородатый патриарх с руками хирурга. Владимиру Ивановичу здесь 71 год:



Одно в этой удивительной жизни, кажется, отсутствовало напрочь: религия.

Официально Даль был лютеранином, как и его родители. Однако ещё в петербургские времена о нём рассказывали байку, вероятно, правдивую: пришёл к Далю пастор, и начал издалека. Дескать, нерадивые прихожане не понимают, что церковь тоже живёт не духом святым... Доктор Даль спросил прямо: "А сколько должен приносить прихожанин? В год?"

Пастор от растерянности так же прямо ответил: "По крайней мере сто рублей". Даль тут же вынул из кармана две сотни:

- На ближайшие два года я свободен?

Но вот, разменяв восьмой десяток, Владимир Иванович очень обрадовал жену, сказав, что хочет креститься в православие. Друзья удивились: зачем?

- Надо же о детях подумать... Немецкое кладбище так далеко, что же им, в разные концы ездить? Пусть похоронят с Катей рядом!

Был уверен, что уйдёт первым - два инсульта! А умерла Екатерина Львовна. Последние месяцы её словно держала на этом свете только любовь к мужу - любила! Как умела.

- Что же держит ещё меня? - вслух удивлялся Владимир Иванович, - хорошо ведь пожил...

Почувствовав, что день 22 сентября 1872 года будет для него последним, Даль сказал детям: "Я не хочу, чтобы вы плакали обо мне. Человек никогда не будет бессмертен".

Прекрасные дети, прекрасная жизнь. И удивительное наследие, оставленное потомству: некий краеугольный камень нашего языка и культуры.

Ведь Даль - совершенно не тот автор, которого можно назвать "популярным", не тот, кем зачитываются, и едва ли его будут когда-нибудь "проходить" в школе.

Просто - ИСТОК И ОСНОВА.