Одна из лучших легенд Союза Советских писателей гласит:
Дело было в начале Великой Отечественной. На приём к Александру Фаддееву пришла старушка. Незнакомая. Одета просто, чтобы не сказать - бедно. Попросила принять в Союз. Явно хочет получить паёк... - А что вы написали? - Стихи, только детские. И печаталась в детских журналах - "Светлячок", "Подснежник", "Солнышко"... ещё до Революции. - Простите... ещё раз - как вас зовут? - Гидройц Раиса Адамовна. А по мужу - Кудашова. - Раиса Адамовна, мы принимаем только серьёзных писателей. С романом, или хотя бы повестью. - Что ж... нет - так нет, - спокойно ответила незнакомка, и поднялась, прощаясь. Но на пороге она обернулась и произнесла: - В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла!
Фаддеева словно подбросило: - Так это - вы? ВЫ?!
Стоит ли говорить, что Раиса Адамовна получила всё, что хотела, и даже больше? Ведь к этому времени её песенка была новогодним гимном уже для трёх поколений! А всего у столь малоизвестного автора оказалось около двухсот стихов, сказок и рассказов.
Слава пришла с огромным опозданием: сборники стихов Кудашевой печатались с 1948 года. Популярность, интервью, приглашения к детям в школы - всё это уже на восьмом десятке.
Раз однажды у Лизоньки крошки Глазки долго заснуть не могли. Вдруг стукнуло тихо окошко, И Пещерные Деды пришли.
Все потешные, все круглолицые, Все седые и каждый с мешком. Прямо к Лизе вошли вереницею, Глазки ей засорили песком.
Тот песок был волшебный, наверное: Глазки мигом закрылись и спят. А веселые Деды Пещерные Повели нашу девочку в сад.
Все на цыпочках вышли тихохонько. В тачке красной расселися в ряд И поехали… В небе светлёхонько: Месяц, звездочки так и горят.
А песок-то, песок рассыпается Золотистый волшебный песок Из пещеры им Дед улыбается «Просим милости в наш уголок.
У нас есть лопатки, ведра и совки. Из песка — то выйдут Сладки пирожки!
Мы печем проворно: Вот вам торт большой, В ямочках, узорный, три рубля ценой.»
Месяц лучами червонными Всю пещеру внутри осветил. Поклонился со всеми несонными И на ужин к себе пригласил.
Тут шары запестрели . воздушные Деды с Лизой взвились словно дым И большое лицо добродушное Сразу стало ужасно большим
Зазвенели ключи с перезвонами, Свет блеснул из открытых дверей. Вышел Месяц-хозяин с поклонами, Шавка лает на званых гостей
Вот дождалися часа урочного. Подан ужин в саду на лужок, Возле торта большого песочного. Сели гости в открытый кружок.
Торт нарезан на ломтики тонкие В бочках налит малиновый квас, У стаканчиков краешки звонкие, Деды чокнулись, выпили враз.
Но вот уж Деды домой собираются: «Добрый месяц, спасибо, прощай, Но шары наши вниз не спускаются, Как же быть? Ты хоть зонтик нам дай»
Улетели…. Луч солнышка ясного Промелькнул над заснувшей землей Не видать уже зонтика красного, Месяц плачет слезой золотой
Прилетели……..????????, Когда Деды и Лиза усталые Тихим шагом вернулись домой. . Улеглась наша детка примерная И проснулась лишь в восемь часов! Где же, где же вы, Деды Пещерные, Из страны золотистых песков!
Гуси ходят поутру По широкому двору, Беспокоятся, кричат, Не сочтут никак гусят... "Га-га-га! го-го-го-го! Нет гусёнка одного..." - "Не сбежал ли он в лесок?" - Говорит им петушок . - "Нет; не коршун ли унес?" - Спорит утка - плоский нос. А индюк: "Балды-балды! Поищите у воды". Гуси белые сошлись, По дороге поплелись. Черный ворон прилетел, На плетне повыше сел: "Карры-карр! я сам видал, Как с гусёнком волк бежал". Как теперь помочь беде ? Гуси с горем - марш к воде И пустились по волнам... Глядь - гусёнок тоже там! Загалдели гуси враз: "Как ты смел уйти от нас?" А гусёнок: "Го-го-го! Мне вода милей всего".
Дни осенние пришли; Детки в лето подросли... Полно дома баловаться, Время в школу отправляться! Сумки, книжки — тут как тут! Детки плачут, не идут: «Мы, что знали, — всё забыли И стишки не повторили! Долго тянется урок, И учитель очень строг!..»
День прошёл... Бегут гурьбой Наши школьники домой. Рады все, развеселились: — Ах, как славно мы учились! — Я две сказочки прочла!.. — Я все пальчики сочла!.. — Я писала всё в тетрадку! — Я срисовывал лошадку!.. — Завтра мы пойдём опять, Как бы только не проспать! 1907 г.
Сообщение: 569
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 27.03.15 17:18. Заголовок: Век восемнадцатый. П..
Век восемнадцатый. Послепетровское безвременье. Говорить о русской поэзии ещё как будто, рановато? Поэзия если и была, то - переводная. Робкие попытки Кантемира - не в счёт. Во всяком случае так мы привыкли считать...
Но ведь люди... пели? А петь неуклюжие силабо-тонические вирши невозможно?
Песни начали собирать и публиковать в середине века. И некая "стихотворица", напечатав несколько своих стихотворений, не пожелала открыть своего имени. Почему?
Ведь стихи хороши настолько, что пережили автора на столетия! Песню "Во селе, селе Покровском" собиратели фольклора записали заново... уже в середине двадцатого века - она жила в устной традиции!
***
Во селе, селе Покровском, Среди улицы большой, Разыгралась-расплясалась Красна девица-душа, Красна девица-душа, Авдотьюшка хороша.
Разыгравшись, взговорила: "Вы, подруженьки мои, Поиграемте со мною, Поиграемте теперь; Я со радости с веселья Поиграть с вами хочу: Приезжал ко мне детинка Из Санктпитера сюда; Он меня, красу-девицу, Подговаривал с собой, Серебром меня дарил, Он и золото сулил.
"Поезжай со мной, Дуняша, Поезжай, - он говорил, - Подарю тебя парчою И на шею жемчугом; Ты в деревне здесь крестьянка, А там будешь госпожа; И во всем этом уборе Будешь вдвое пригожа!"
Я сказала, что поеду, Да опомнилась опять: "Нет, сударик, не поеду, - Говорила я ему, - Я крестьянкою родилась, Так нельзя быть госпожой; Я в деревне жить привыкла, А там надо привыкать. Я советую тебе Иметь равную себе. В вашем городе обычай - Я слыхала ото всех: Вы всех любите словами, А на сердце никого.
А у нас-то ведь в деревне Здесь прямая простота: Словом мы кого полюбим, Тот и в сердце век у нас!" Вот чему я веселюся, Чему радуюсь теперь: Что осталась жить в деревне, А в обман не отдалась!"
***
Разгадка этой загадки одновременно и проста, и поразительна: анонимным автором была... императрица. Елизавета Петровна. Дочь Петра Великого. Не царское дело - писать стихи, но талант не спрячешь...
Впрочем, будучи императрицей, она больше занималась переводами французской поэзии. А песни писала тогда, когда ещё была опальной цесаревной.
В 13 лет Лизанька осталась без отца, в 16 - и без матери. С туманными перспективами, с уймой могущественных врагов, и с подружками - крестьянками. Если бы не жизнестойкость и неунывающий характер...
Если можно говорить о каком - то среднем уровне интеллигенции, то Поликсена Сергеевна была именно таким "типичным представителем". Дочь историка Соловьёва, сестра философа Соловьёва, художница - ученица Поленова. Настоящим своим призванием считала книжную иллюстрацию. (илл. Соловьёвой к стихотворению Тургенева "Порог")
А вот к стихам относилась легкомысленно - в юности даже не сохраняла. Настолько была уверена в скромности своего поэтического дарования. Брюсов и Блок эту невысокую оценку подтверждали...
И тем не менее - двадцать сборников стихов, в основном, детских. И - Золотая Пушкинская медаль 1908 года. Потом - Крым, Коктебель. Работа в библиотеке и в Народном университете. Не нытьё о "безграмотном хаме", захватившем власть, а радость от возможности просвещать свой народ.
***
Почему именно сегодня мне вспомнилось это имя? Увидела цветущий подснежник. В МАРТЕ! И всплыла в памяти песенка "подснежник", слышанная в детстве от дедушки. Автора он, конечно, не знал - просто сам слышал от старшей сестры. А много лет спустя, слава интернету, я узнала автора "подснежника".
Подснежник.
В лесу, где берёзы столпились гурьбой, Подснежника глянул глазок голубой. Сперва понемножку Зелёную вытянул ножку, Потом потянулся из всех своих слабеньких сил, И тихо спросил: - Я вижу, погода тепла и ясна... Скажите, ведь правда, что это - весна?
А вот ещё:
Белый ангел.
На белом камне ангел белый Сидел в сиянии зари. В сомненьи, поступью несмелой Шли за Женою рыбари. У входа узкого гробницы Впился им в душу светлый страх: Пустые складки плащаницы, Упав, белели на камнях... И мы за ними на рассвете Шли, но не смели подойти. Как перепуганные дети, Мы затерялись на пути И ждем, в тени седой маслины, Душою, жаждущей чудес, Услышать голос Магдалины: «Спешите, братья, Он воскрес!..»
***
«Мы живем и мертвеем...»
Мы живем и мертвеем, Наше сердце молчит. Мы понять не умеем, Что нам жизнь говорит.
Отчего мы стыдимся Слов нескромной весны? Отчего мы боимся Видеть вещие сны?
Наша радость застыла В темноте и пыли, Наши мысли покрыла Паутина земли.
Но душой неусталой Мы должны подстеречь Для любви небывалой Небывалую речь.
ИНЕЙ
Помню, вчера над замерзшей землей Сумрак густел чернотою безбрежной, Кто же навеял ночною порой Темному городу сон белоснежный?
В сумраке стен, вдоль решеток резных, Кто уронил эту пыль кружевную, Кто и с камней и с деревьев нагих Снял дуновением тяжесть земную?
Иней в полночи на землю слетал, Иней хотел, чтобы чудо свершилось, Тихо молитву свою прошептал, Слышал Господь — и земля изменилась.
Так над моей потемневшей душой Чудо свершает полет свой незримый, Слышу, вздыхает во тьме надо мной Светлой молитвою голос любимый.
Пусть же под белым сплетеньем ветвей Путь мне откроется новый и ясный, Дымом серебряным жизнь мне овей, Иней души моей, иней прекрасный!
Нет, не пустим, птичка, нет! Оставайся с нами: Мы дадим тебе конфет, Чаю с сухарями.
Ах, конфет я не клюю, Не люблю я чаю: В поле мошек я ловлю, Зернышки сбираю…
Там замерзнешь ты зимой Где-нибудь на ветке; А у нас-то в золотой Будешь жить ты клетке!
О! не бойтесь: в теплый край Улечу зимою; А в неволе — светлый рай Будет мне тюрьмою.
Птичка, птичка, как любить Мы тебя бы стали! Не позволили б грустить: Все б тебя ласкали.
Верю, детки: но для нас Вредны ваши ласки: С них закрыла бы как раз Я навеки глазки.
Правда, правда, птичка! ты Не снесешь неволи… Ну, так Бог с тобой — лети И живи на воле!
Это = 1859 год! Слава интернету, знаю теперь и дату создания этой "народной" песни, и имя автора.
Августа Рыхлевская (настоящая фамилия писательницы) была дочерью губернатора Вятки, впоследствии крупного чиновника министерства здравоохранения. Мать её, Елена Лошкарёва = известная в своё время переводчица.
Августа Андреевна вышла замуж в возрасте 19 лет в 1849 г. за педагога Петра Михайловича Цейдлера, который в том же 1849 г. занял пост надзирателя и преподавателя гатчинского сиротского института. С его приходом произошли крупные перемены: прекратились порка и отдача в солдаты воспитанников, уровень образования значительно поднялся — настолько, что воспитанникам было дано право поступления в университет и медицинскую академию, тогда как до того из них готовили только канцелярских чиновников.
Все свои стихи и рассказы будущая писательница сочиняла для своих троих детей. Но если интересно троим = будет интересно всем? И в детских журналах эти назидательные сочинения появлялись под псевдонимом "Пчельникова".
*** Какое интересное "сплетенье стран, и судеб, и времён"! Гатчинский сиротский институт = это теперь Десятая гимназия. Именно её закончил мой сын. Историю своей школы знать полагалось, и фамилия Цейдлера, конечно, была нам знакома. Но узнать, что это его жена = автор "моей" колыбельной?!
*** Две выделенные строчки знакомы нам по "Бармалею" Чуковского. Если в "Птичке" они звучат сентиментально (конфеты и чай с сухарями предлагает сильная сторона), то у Чуковского это предложение неизменно вызывает смех! Предлагает сторона слабая:
"Милый, милый людоед, Смилуйся над нами... Мы дадим тебе конфет, Чаю с сухарями!"
Отправлено: 07.09.15 22:17. Заголовок: "Степь да степь..
"Степь да степь кругом", "Ехал с ярмарки ухарь купец" это наш Иван Савич Никитин, хозяин постоялого двора, наш воронежский поэт. А стихи нашего Алексея Кольцова попали в бакалейную лавку, в них заворачивали селедку. Хорошо, один из покупателей обратил внимание и часть стихов была спасена. Злого умысла у родственников не было, сдали ненужные бумаги и туда попали стихи.
Сообщение: 805
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 07.09.15 22:40. Заголовок: Никитин, к счастью, ..
Никитин, к счастью, не забыт! Только протяни руку и сними с полки книгу...
А вот колыбельная (тоже из моего детства), которую я после детства не слышала вообще нигде. И даже всеведущему Гуглу она неведома!
*** Как у козлика = козла Злая мачеха была. Злая мачеха была, За вихор его драла. Закручинился козёл, И от мачехи ушёл. Ходит=бродит по лугам, По зелёным берегам.
На распутье трёх дорог Видит сахарный чертог. Вышла стража из ворот, В гости козлика зовёт. Привели козла в чертог, Щёткой пыль сметают с ног. Золотят ему рога, В шерсть вплетают жемчуга.
Подают ему еду = Сладкий пряник на меду. И качают, и поют, В зыбку мягкую кладут. "Баю, козлик, баю=бай, Поскорее засыпай!"
Отправлено: 08.09.15 00:25. Заголовок: Ну авторы колыбельн..
Ну авторы колыбельных как правило неизвестны. Наверно авторы женщины баюкающие детей. Пошел котик на Торжок, Купил котик пирожок. Идет котик по лавочке, Ведет кису за лапочку. Вместе ходят они, А ты маленький усни.
Отправлено: 16.11.15 15:32. Заголовок: Сергей Бехтеев ЦА..
Сергей Бехтеев
ЦАРСКИМ ОРЛАМ
Спите, родные герои Славных, великих боев! К вам в гробовые покои Доступа нет для врагов. Полные грозной отваги, В сечах кровавой войны Долгу священной присяги Все вы остались верны. Вы от врагов не бежали, Не торговались в бою, Вы продавать не дерзали Матерь-отчизну свою. В муках вы молча сносили Холод, и голод, и зной, Родине честно служили Вы небывалой войной. Вас не пытали шпионы, Тесно смыкаясь в кольцо; С вас не срывали погоны, Вам не плевали в лицо. Чернь не глумилась над вами, Вам не грозили бичи, Тела не рвали штыками Наши рабы-палачи... Спите в далекой чужбине, Смелые братья-борцы; Лавры победные ныне Вам суждены, храбрецы! Ваши заветы святые С вами навек не умрут. Ваши дела боевые Новых бойцов соберут. Вновь разовьются знамена, Смоется плесень обид, Снова заблещут погоны, Царственный гимн загремит. Дружной семьей соберутся Новые стаи Орлов, К грозной борьбе встрепенутся В гуле победных громов. Спите, герои-солдаты, Спи, богатырь-офицер; Русскому войску богатый Вы показали пример! Вас не осудит кто-либо, Враг вас добром помянёт, Скажет вам «Братцы, спасибо» Русский прозревший народ. Спите в таинственных сенях Сном горделивым Орлов. Честная Русь на коленях Плачет у ваших гробов...
Сообщение: 1180
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 01.02.16 21:52. Заголовок: В начале 1606 года К..
В начале 1606 года Ксения Годунова была насильно отвезена в глухой Горицкий монастырь на Белоозере. Здесь она была пострижена в монахини под именем Ольги и отныне должна была оставаться до самой своей смерти.
Не надеясь когда-либо вернуться в Москву, чтобы оплакать могилы своих родителей и брата, Ксения Годунова мысленно возвращалась к своему прошлому, к тем бедам, которые постигли ее семью и всю Русскую землю.
На далеком Белоозере сочинила Ксения Годунова несколько песен, которые позже обнаружили в записной книжке англичанина Ричарда Джеймса. Вот одна из них:
А светы вы, наши высокие хоромы! Кому вами будет владети после нашего царьского житья? А светы, браные убрусы! береза ли вами крутити? А светы, золоты ширинки! лесы ли вам дарити? А светы, яхонты-серешки! на сучье ли вас задевати, - после царьсково нашего житья, после батюшкова представленья а света Бориса Годунова? А что едет к Москве Рострига да хочет, терема ломати, меня хочет, Царевну, поимати, а на Устюжну на Железную отослати, меня хочет, Царевну, постритчи, а в решетчатый сад засадити. Ино ох-те мне горевати: «как мне в темну келью ступити, у игуменьи благословитца?»
Ещё одно стихотворение царевны Ксении:
Плач царевны
Сплачется мала птичка, белая перепёлка: «Ох-ти мне, молодой, горевати! Хотят сырой дуб зажигати, Мое гнездышко разорити, Мои малые дети побити, Меня, перепёлку, поймати».
Ох-ти мне, молодой, горевати, Что едет к Москве изменник, Ино Гришка Отрепьев расстрига, Что хочет меня полонити, А полонив меня, хочет постричи, Чернеческий чин наложити!
*** Что значит "мещанин" - как следует не ясно. Непознаваема его земная суть. Пытаясь уловить его натуры ртуть, Умы сильнейшие срываются напрасно.
Одно устойчиво, одно бесспорно в нем: Всегда романтика была ему отрада! Он - дерзостный Икар (когда лететь не надо), Пустынный Робинзон (при обществе большом).
В его понятии смешались воедино Стриптиз и...Золушка. Сервант и бригантина. Доспехи ратника - и низменная лесть... О, как бы он желал безумства Дон Кихота Безумно повторить! (Но из того расчета, Чтоб с этим связанных убытков не понесть. )
*** ...Он же гений...
(А. Пушкин)
Глупцы, пускаясь в авантюру, С одной лишь низостью в душе, Себе приписывают сдуру Всю авантюрность... Бомарше!
Естественно, у бомаршистов Ум изощрен, размах неистов: Сейчас дракона обкрадут! Змею вкруг пальца обведут!
Но... Жертвы их корысти страстной, Как поглядишь со стороны, То беззащитны, то больны, То простодушны и несчастны...
Так верят в добрую судьбу! Столь кротко носят на горбу Груз незаслуженных мучений, Что Бомарше (Добряк и гений!) Перевернулся бы в гробу.
***
Сумерки грехов
Старинные багровые светила Больших грехов склонились на закат. Но добродетель их не заменила. На смену - похотлив, жуликоват -
Пришел Грешок. Но многие твердят: "В нем - демонизм, огонь, свобода, сила..." Что ж, повторим: столетья три назад, Наверно, в нем, и правда, что-то было?
Когда он виселицы украшал, Монастырей каноны нарушал (По грозной схеме: Страсть. Позор. Темница...) Но нет картины жальче и мерзей, Когда, свободный, с помощью друзей, Трус и пошляк над честностью глумится.
II - Крах авантюризма
Не поминай Дюма, узнав авантюриста. Увы! Сей рыцарь пал до маленьких страстей И ужас как далек от царственного свиста Над океанами терзаемых снастей.
Уж не фехтует он. Верхом в ночи не скачет. Не шутит под огнем, на голову свою. А трусит, мелко мстит, от ненависти плачет... По трупам - ходит ли? О да! Но не в бою.
Неведомы ему и той морали крохи, Что знали хитрецы напудренной эпохи: Он даже дерзостью их вольной пренебрег, И наглостью берет (нарочно спутав слово). Ах! Добродетели падение не ново: Новее наблюдать, как низко пал порок.
Сообщение: 2973
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
4
Отправлено: 23.01.19 13:40. Заголовок: "Балладу о проку..
"Балладу о прокуренном вагоне" знают все, автора – единицы. А между тем, это удивительный поэт, с сильнейшей любовной лирикой, мучительной, страстной. Стихи его чаще короткие, очень образные, как в японской поэзии.
Александр Кочетков. Александр Сергеевич. Как Пушкин.
Его очень часто и очень несправедливо называют поэтом одного стихотворения. Но зато какого - «С любимыми не расставайтесь!» Не слова – заклинание. Написаны в одночасье, по реальным событиям. Летом 1932 года Александр с женой Ниной отдыхал в Ставрополе у ее отца. Ему надо было уезжать раньше, билет на поезд Сочи-Москва лежал в кармане, но в самый последний момент Кочетков сдал его, чтобы хоть на три дня отсрочить расставание с любимой. Три дня промелькнули, как один, он вернулся в Москву, где друзья восприняли его появление, как чудо воскрешения. Оказалось, поезд, на который был сдан билет, попал в страшную аварию на станции "Москва-товарная". Погибли многие знакомые Кочеткова, возвращавшиеся из сочинского санатория. В первом же письме, которое Нина получила от мужа из Москвы, было стихотворение "Вагон"…
Опубликовали его впервые лишь в 1966 году, уже после смерти поэта. При жизни этот очень добрый и скромный человек не получил ни наград, ни признания, хотя его знаменитые стихи прогремели задолго до того, как прозвучали у Рязанова в "Иронии судьбы" - во время войны их переписывали от руки и посылали в письмах, так же, как и "Жди меня" Симонова. Они ходили по фронтам часто без имени автора, как народные…
В мае 1953-го Александр Кочетков умер и был похоронен в Москве на Донском кладбище. Долгое время место оставалось неизвестным, пока в 2014-м заброшенную ячейку в колумбарии не обнаружили члены Общества некрополистов. Они привели ее в порядок, установив плиту, закрывающую нишу…
Сообщение: 3167
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
4
Отправлено: 09.04.19 23:02. Заголовок: Здесь не просто "..
Здесь не просто "забытая", а неизвестная муза: одноактная пьеса была напечатана в подпольном издании без имени автора. Кто бы это мог быть из тогдашних поэтов?
Но кто бы он ни был, а действительно стал музой для Репина: вдохновил его на написание картины "Отказ от исповеди".
(ИНТЕРЕСНО, ЧТО В СЕГОДНЯШНИХ ИСТОЧНИКАХ КАРТИНУ ЧАЩЕ НАЗЫВАЮТ "ПОСЛЕДНЯЯ ИСПОВЕДЬ" - ТАК ЖЕ, КАК И ДРАМУ)
Последняя исповедь (Отрывок из драмы) Посвящается казненнымСкрытый текст
Внутренность каземата. Пять часов утра. На железной койке лежит исхудалый ю н о ш а. За дверью шаги и бряцанье ключей. Заключенный быстро садится. Входит с в я щ е н н и к с распятием; в глубине смутно видны фигура в красной рубахе и солдаты. С в я щ е н н и к Во имя Отца и сына и святого духа, Аминь! Молчание. Очнись, мой сын! Великий миг Приблизился... Молчание. Мне краткие мгновенья Беседовать позволено с тобой: Не трать, мой сын, мгновений дорогих! Молчание. На страшный путь ты должен запастись Спокойствием и бодростью... Я мир Душе твоей несу. О с у ж д е н н ы й (оглядываясь и указывая на палача) А этот — телу? С в я щ е н н и к И я, и он — покорные послы Пославших нас; небесной власти — я, А он — земной. Я — вестник всепрощенья И благости творца, а он... он — казни Невольный вестник... О с у ж д е н н ы й Ты сперва простишь, А он потом казнит меня — не так ли? С в я щ е н н и к Людская казнь свершится и пройдет, Но вечною пребудет благость божья; Не отвергай последний дар любви — Земной залог господня примиренья. Покайся, сын, в грехах... О с у ж д е н н ы й Старик, Уйди! В моих раскаявшись грехах, Смертельный грех я б совершил пред смертью. На грех такой меня духовный пастырь С распятием в руках склоняет!.. С в я щ е н н и к Сын мой, Между тобой и судьями твоими Не я судья. Молитву я, не суд Пришел творить. Молись, дитя, и кайся! О с у ж д е н н ы й Пусть будет так! Услышь же ты, старик, Предсмертное раскаянье мое! «Прости, господь, что бедных и голодных Я горячо, как братьев, полюбил... Прости, господь, что вечное добро Я не считал несбыточною сказкой. Прости, господь, что я добру служил Не языком одним медоточивым, Но весь: умом, и сердцем, и руками... Прости, господь, что родине несчастной И в смертный час я верен остаюсь, Что я, рабом родившись меж рабами, Среди рабов — свободный умираю. Прости, господь, что я к врагам народным Всю жизнь пылал священною враждой, Что я друзьям не изменял в несчастье, Что вырывал из хищных лап злодеев Невинные истерзанные жертвы; Что гадине смертельно-ядовитой Я притуплял отравленные зубы; Что я смутил безумным воплем мести Развратный пир прожорливых святош, Что я убийц казнил за их убийство...» С в я щ е н н и к Молчи, молчи! Ты раны растравляешь, И без того зияющие в сердце Твоем больном. Последнюю молитву Я, Не так творят. Есть тихие слова, Слова любви, покорности, прощенья... Они в душе, как вспоминанья детства, Как матери ласкающий напев, Баюкают и злобу, и страданья И умирать дают нам без проклятий... О, вспомни, сын, то золотое время, Когда враждой еще не распалялась Твоя душа!.. О, вспомни годы детства, И чистый пыл младенческой молитвы, И мир души, и слезы умиленья!.. О, умились, дитя мое, пред смертью И богу вздох последний посвяти, А не земле! Послушай, сын мой: если За тяжкий грех заслуженную кару Теперь несешь — пусть льется горячо Пред господом раскаянье твое! Он милостив. Раскаявшийся грешник Ему милей, чем тот, кто не грешил. Но если ты безвинно умираешь, Вдвойне теплей и ярче пусть горит Последняя твоя молитва богу! Идя на казнь невинно, помолись Тому, кто сам невинно был казнен; Вручи себя тому, кто нам когда-то Себя вручил. Ты скорбь свою поведай Тому, кто сам скорбел лютейшей скорбью. Молись тому пред казнию, кому Во время казни должен подражать ты... И он казнен за бедных и голодных, И он казнен за вечное добро, — Но в смертный час врагов не проклинал он... О с у ж д е н н ы й Ты задевать умеешь струны сердца... Я сам, старик, продумал о Христе Последний день своей недолгой жизни. И много, много думал я... С в я щ е н н и к И что же? О с у ж д е н н ы й И я решил, что повесть о Христе — Пустая ложь... С в я щ е н н и к А прежде верил ты? О с у ж д е н н ы й В дни юности когда-то... Вере в бога Уже давно противился мой разум, Но лишь вчера сказал мне голос сердца, Что бога нет. С в я щ е н н и к Что ж говорил тот голос? О с у ж д е н н ы й Он говорил, что если на Голгофе, Века назад, своей святою кровью Грехи людей Христос бы искупил, То не было б моей сегодня казни... С в я щ е н н и к Его пути для нас неизъяснимы... О с у ж д е н н ы й Молчи, старик! Ты слышишь ли далекий Зловещий гул? То праздная толпа На смерть мою сбирается глазеть... Теперь, старик, дерзнешь ли ты о боге Мне говорить? О, если б в небесах И жил господь, то, этот гул услышав, В себе самом он стал бы сомневаться... (Прислушивается.) Толпа растет... всё ближе... и о чем Кричит она? То крики нетерпенья, Или восторг, иль шутки площадные? О, подожди, народ нетерпеливый! Уж близок час, притихнет скоро сердце, Что лишь к тебе любовью билось страстной, Лишь за тебя скорбело и молилось... Народ! Народ! Жених свою невесту Не любит так, как я любил тебя! Народ... Мой слух ласкало это слово, Как музыка небес... В часы сомненья Я воскресал мечтою о тебе, Как жаркою молитвой. Дом родимый, Отца и мать безропотно я бросил, И лишь тебе, как бы отшельник богу, Я посвятил всю жизнь, все силы духа... С тех пор иных не ведал я печалей, С тех пор иных я радостей не знал. Там, в тишине твоих полей просторных, Там, в суете твоих лачужек тесных, — Там плакало, там радовалось сердце... О, горький час! Ты горше часа смерти! (Задумывается.) Меня везут в позорной колеснице, Я на глазах обманутых народа Свою любовь к народу искупаю... А я молчу... Ничья рука не может Повязку лжи сорвать с его очей... И ум его могучим словом правды Ничей язык не может просветить... О, веселись, толпа! Шути, позорь! День траура своим друзьям доставишь, День радости врагам ты подаришь... Но нет! Клянусь, я радость отравлю им И грудь толпы заставлю трепетать! Я не совсем бессилен — умереть Осталось мне, и грозное оружье Я на врагов скую из этой смерти... Я кафедру создам из эшафота И проповедь могучую безмолвно В последний раз скажу перед толпой! Как надо жить, тебя не научил я, Но покажу, как надо умирать. Пусть палачи от злобы побледнеют, Позора яд пускай сердца прожжет им! С в я щ е н н и к Прощай, мой сын! Не дал господь мне тронуть Твой дух. Сюда с надеждой робкой шел я, С отчаяньем отсюда удаляюсь. Пусть бог простит твою гордыню. Быть может, что и к свету ты стремился, Хотя бродил не светлыми путями. О с у ж д е н н ы й Что о путях бормочешь ты? Когда бы я Бесчестными путями не гнушался, В твоих теперь валялся б я ногах, Перед толпой с подмостков эшафота Стократ себя крестом бы осенял, Евангелье лобзал бы со слезами И набожно толпу перекрестил бы: Верней нет средств, чтоб мучеником правды В толпе прослыть. Ведь знаю я, что каждый, Склоняясь в прах пред судьями моими, Христа судивших дважды в день клянет. Но нет! Теперь, в торжественный час смерти, Я честных рук своих не оскверню; Народному и моему врагу Не протяну их... С в я щ е н н и к Я — народу враг? О с у ж д е н н ы й Ты, поп. С в я щ е н н и к И твой я враг?! О с у ж д е н н ы й Ты враг народа... И не за то ль, что громкие слова На языке всегда у вас,— друзьями Вас должно счесть? Вы — слуги божьи? Так ли? Но для кого ваш бог страдал и умер? Кому служил он? Сильным? Богачам? Зачем же вы с сильнейшими в союзе? Как верных псов, над овцами своими Назначил вас блюсти небесный пастырь: Зачем же вы с волками подружились? Из всех врагов презреннейшие — вы! Трусливые, со сладкими словами, Изменники, лжецы и лицемеры! Что нам в словах возвышенных и добрых! Полезнее нет силы, чем огонь, И без огня зверями были б люди, Но изверг тот, кто тихомолком пламя Под хижину подбросит бедняка. Так и любовь, прощение и кротость — Высокие и честные слова,— Но те слова кому вы говорите? Зачем меня учить теперь прощенью Явился ты? Я — слабый, бедный узник, Что через час заснет могильным сном... О, если б ты и убедил меня, Скажи, кому нужна моя пощада? Зачем с такой же речью о прощенье Ты не пошел к моим всесильным судьям? Их убедив, ты тотчас спас бы жизнь... Так вы всегда: когда бедняк без хлеба В виду безумных пиршеств издыхает, Вы к бедняку подходите с крестом И учите умеренности скромной... Когда народ в цепях тирана стонет, Смирению вы учите народ. Тому ль учил божественный учитель? На то ль дал крест, чтобы исподтишка Его крестом вы слабых убивали? Когда я смерть приму на эшафоте И громко лгать начнут все языки, Скажи, о чем народу скажешь в церкви? Что к свету я стремился? Божий храм Кто осквернит кощунственною ложью? О, бедный край мой! Море гнусной лжи Тебя залило мутными волнами Со всех концов: в семействе лжет отец Перед детьми, а в школе лжет учитель, В твоих церквах лгут слуги алтарей... Поверь, что мне палач стократ милее, Чем лживый поп. (Обращаясь к палачу.) Невольный вестник казни! Ну, начинай! Надеюсь, ты свое Успешнее исполнишь порученье... Палач выходит на средину каземата. Священник, медленно и дрожа всем телом, удаляется. Осужденный смотрит ему вслед. Как он дрожит! Как бледен! Эй, старик, Постой! В твоих глазах я встретил слезы, И голос твой дышал ко мне участьем... Твое лицо я первое в тюрьме Беззлобное увидел... Перед смертью Укоров я не слышал от тебя... Старик! Твою я презираю рясу, Но доброе под ней, быть может, сердце... Как поп — мне враг, как человек — быть может, Ты мне и друг... Прими же в благодарность Ты мой поклон и теплое спасибо!.. Кланяется священнику; палач связывает ему руки. <1879> «Народная воля». Спб., 1879, 1 окт., № 1, без подписи. Источник: https://materinstvo.ru/art/19297?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com Materinstvo.ru
Сообщение: 4017
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
4
Отправлено: 29.03.21 18:53. Заголовок: Чудны дела твои, гос..
Чудны дела твои, господи! Наткнулась на целое расследование, "В честь кого назван корабль в фильме "Бриллиантовая рука", кто такой "Михаил Светлов"? И далее - открытие, что был, оказывается, такой достойный человек, и поэт, между прочим!
Это современный зритель может задаться вопросом, кто такой Михаил Светлов. А в год выхода фильма это знали ВСЕ.
Тогда, кстати, был очень популярен телеспектакль "20 лет спустя" по пьесе Светлова, о комсомольцах его поколения:
Шумит над нами время боевое
Прифронтовою линией летя.
Мы будем жить легендой молодою
И через год, и двадцать лет спустя.
О прошлых днях, о первом наступленьи,
О тех, кто шёл в передовом ряду,
Споёт о нас другое поколенье,
Споют о нас в сороковом году.
И молодёжь подхватит песню эту
И пронесёт через года побед,
И передаст её как эстафету
К далёким дням шестидесятых лет.
А почему название пьесы заимствовано у папА Дюма? Потому что ребята отнюдь не воспринимают мушкетёров как классово чуждых личностей. Для них роман - сага о дружбе. О такой, какой она должна быть - когда, что бы ни случилось, друзья не заподозрят тебя в предательстве. И даже в нечистых помыслах.
А это Светлов среди актёров - в театре пьеса была поставлена ещё в войну. А в 1966 году экранизирована.
Отправлено: 21.04.22 00:08. Заголовок: Михаил Анчаров В 194..
Михаил Анчаров В 1941 года с 1-го курса Архитектурного института пошел в армию, был десантником, демобилизовался в 1947 году. Окончил Военный институт иностранных языков Красной Армии (1944) и Московский государственный художественный институт имени В. И. Сурикова (1954). Писатель, поэт, драматург, переводчик, живописец. Член Союза писателей СССР (27.12.1966). Автор романов и повестей, публиковавшихся в журналах "Юность", "Новый мир" и других.
"Слово "товарищ" Говорил мне отец:«Ты найди себе слово, Чтоб оно, словно песня, повело за собой. Ты ищи его с верой, надеждой, любовью. И тогда оно станет твоею судьбой.»
Я искал в небесах и средь дыма пожарищ, На зелёных полянах и в мёртвой золе. Только кажется мне, лучше слова «Товарищ» Ничего не нашёл я на этой земле.
В этом слове судьба до последнего вздоха, В этом слове надежда земных городов. С этим словом святым поднималась эпоха - Алый парус победы двадцатых годов.
Батальоны встают,сено хрупают кони, И труба прокричала в пехотной цепи. И морозная ночь в заснежённой попоне Вдруг припомнила топот в далёкой степи.
Там по синим цветам бродят кони и дети, Мы поселимся в этом священном краю. Там небес чистота,там девчонки как ветер, Там качаются в сёдлах,и «Гренаду» поют.
Отправлено: 29.07.22 14:41. Заголовок: Дмитрий Кедрин Когда..
Дмитрий Кедрин Когда сраженье стихнет понемногу, — Сквозь мирное журчанье тишины Услышим мы, как жалуются богу Погибшие в последний день войны.
"Кофейня"
У поэтов есть такой обычай — В круг сойдясь, оплевывать друг друга. Магомет, в Омара пальцем тыча, Лил ушатом на беднягу ругань.
Он в сердцах порвал на нем сорочку И визжал в лицо, от злобы пьяный: «Ты украл пятнадцатую строчку, Низкий вор, из моего «Дивана»!
За твоими подлыми следами Кто пойдет из думающих здраво?» Старики кивали бородами, Молодые говорили: «Браво!»
А Омар плевал в него с порога И шипел: «Презренная бездарность! Да минет тебя любовь пророка Или падишаха благодарность!
Ты бесплоден! Ты молчишь годами! Быть певцом ты не имеешь права!» Старики кивали бородами, Молодые говорили: «Браво!»
Только некто пил свой кофе молча, А потом сказал: «Аллаха ради! Для чего пролито столько желчи?» Это был блистательный Саади.
И минуло время. Их обоих Завалил холодный снег забвенья. Стал Саади золотой трубою, И Саади слушала кофейня.
Как ароматические травы, Слово пахло медом и плодами, Юноши не говорили: «Браво!» Старцы не кивали бородами.
Он заворожил их песней птичьей, Песней жаворонка в росах луга… У поэтов есть такой обычай — В круг сойдясь, оплевывать друг друга.
_____________________________________________
"Разговор"
«В туманном поле долог путь И ноша не легка. Пора, приятель, отдохнуть В тепле, у камелька. Ваш благородный конь храпит, Едва жует зерно, В моих подвалах мирно спит Трехпробное вино».
«Благодарю. Тепла земля, Прохладен мрак равнин, Дорога в город короля Свободна, гражданин?»
«Мой молодой горячий друг, Река размыла грунт, В стране, на восемь миль вокруг, Идет голодный бунт. Но нам, приятель, все равно: Народ бурлит — и пусть. Игра монахов в домино Рассеет нашу грусть».
«Вы говорите, что народ Идет войной на трон? Пешком, на лодке или вброд Я буду там, где он. Прохладны мирные поля, В равнинах мгла и лень! Но этот день для короля, Пожалуй, судный день».
«Но лодки, друг мой, у реки Лежат без якорей. И королевские стрелки Разбили бунтарей. Вы — храбрецы, но крепок трон, Бурливые умы. И так же громок крик ворон Над кровлями тюрьмы. Бродя во мгле, среди долин, На вас луна глядит, Войдите, и угрюмый сплин Малага победит».
«Благодарю, но, право, мы — Питомцы двух дорог. Я выбираю дверь тюрьмы, Вам ближе — ваш порог. Судьбу мятежников деля, Я погоню коня… Надеюсь — плаха короля Готова для меня». ____________________________________
"Девочка в противогазе"
Только глянула — и сразу Напрямик сказала твердо: «Не хочу противогаза — У него слоновья морда!»
Дочь строптивую со вздохом Уговаривает мама: «Быть капризной — очень плохо! Отчего ты так упряма?
Я прощу тебе проказы И куплю медовый пряник. Походи в противогазе! Привыкай к нему заране…»
Мама делается строже, Дочка всхлипывает тихо: «Не хочу я быть похожей На противную слониху».
Мать упрямице курносой Подарить сулила краски, И торчат льняные косы С двух сторон очкастой маски.
Между стекол неподвижных Набок свис тяжелый хобот… Объясни-ка ей, что ближних Люди газом нынче гробят,
Что живет она в эпоху, Где убийству служит разум… Быть слоном теперь неплохо: Кто его отравит газом? ______________________________________
"Песня о живых и мертвых"
Серы, прохладны и немы Воды глубокой реки. Тихо колышутся шлемы, Смутно мерцают штыки.
Гнутся высокие травы, Пройденной былью шурша. Грезятся стены Варшавы И камыши Сиваша.
Ваши седые курганы Спят над широкой рекой. Вы разрядили наганы И улеглись на покой.
Тучи слегка серебристы В этот предутренний час, Тихо поют бандуристы Славные песни о вас.
Слушают грохот крушенья Своды великой тюрьмы. Дело ее разрушенья Кончим, товарищи, мы.
Наша священная ярость Миру порукой дана: Будет безоблачна старость, Молодость будет ясна.
Гневно сквозь сжатые зубы Плюнь на дешевый уют. Наши походные трубы Скоро опять запоют.
Музыкой ясной и строгой Нас повстречает война. Выйдем — и будут дорогой Ваши звучать имена.
Твердо пойдем, побеждая, Крепко сумеем стоять. Память о вас молодая Будет над нами сиять.
Жесткую выдержку вашу Гордо неся над собой, Выпьем тяжелую чашу, Выдержим холод и бой.
Все для того, чтобы каждый, Смертью дышавший в борьбе, Мог бы тихонько однажды В сердце сказать о себе:
«Я создавал это племя, Миру несущее новь, Я подарил тебе, время, Молодость, слово и кровь».
Сообщение: 4357
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
6
Отправлено: 30.07.22 09:23. Заголовок: Спасибо, Рике, что н..
Спасибо, Рике, что напомнили. Время от времени возникает мысль написать про Кедрина, и всё откладываю - вроде, он никуда не уйдёт. А ведь этот поэт уникален тем, что у него нет слабых стихов. Вообще ни одного!
Отправлено: 02.08.22 00:17. Заголовок: Наталья пишет: А ве..
Наталья пишет:
цитата:
А ведь этот поэт уникален тем, что у него нет слабых стихов. Вообще ни одного!
И при этом он работал в разных жанрах: фабульная лирика, военная лирика, юмор... не перечесть. На слуху больше всех, кажется, "Зодчие" и другие песни "под старину". А мне вот это очень понравилось, забавное. Ведь в свое время из литературной среды буквально бежала, не вынеся тамошней вольности привычек.
"Страдания молодого классика"
Всегда ты на людях, Как слон в зверинце, Как муха в стакане, Как гусь на блюде… Они появляются из провинций, Способные молодые люди.
«У вас одна комната? — Ах, как мало! Погодка стоит — Не придумать плоше!» Ты хмуришься И отвечаешь вяло: «Снимайте, снимайте свои калоши!»
Ты грустно оглядываешь знакомых И думаешь: «Ну, добивайте сразу!» Куда там! Они извлекают томы Любовных стихов, Бытовых рассказов.
«Быть может, укажете недостаток? Родной! Уделите одну минуту! Вы заняты? Я буду очень краток: В поэмке — Всего восемнадцать футов!»
Мелькают листы. Вдохновенье бурно. Чтецы невменяемы,- Бей их, режь ли… Ты слушаешь. Ты говоришь: «Недурно!» — И — лжешь, Ибо ты от природы вежлив.
На ходиках без десяти двенадцать. Ты громко подтягиваешь бечевку, Но гости твои говорят: «Признаться, У вас так уютно! Мы к вам с ночевкой».
Ты громко вздыхаешь: «Ложитесь с миром!» И думаешь День ото дня плачевней: Во что превратилась твоя квартира? В ночлежку? В родильный приют? В харчевню?
А ночью под сердцем Тихонько плачет Утопленный в пресной дневной водице Твой стих, Что был вовсе неплохо начат, Но помер в тебе, Не успев родиться.
И, стиснувши, как рукоять кинжала, Мундштук безобиднейший, В нервной дрожи Ты думаешь: «Муза уже сбежала. Жена собирается сделать то же…»
А утром, Когда постучит знакомый, Ты снова в себе не найдешь сноровки Ему на докучный вопрос: «Вы дома?» — Раздельно ответить: «В командировке». _____________
А вот прямо в тему недавних форумских разговоров о приданом, о гениях и семейных узах. (стихотворение длинное, поэтому под катом)
В тростниках просохли кочки, Зацвели каштаны в Тусе, Плачет розовая дочка Благородного Фердуси: «Больше куклы мне не снятся, Женихи густой толпою У дверей моих теснятся, Как бараны к водопою. Вы, надеюсь, мне дадите Одного назвать желанным. Уважаемый родитель! Как дела с моим приданым?»
Отвечает пылкой дочке Добродетельный Фердуси: «На деревьях взбухли почки. В облаках курлычут гуси. В вашем сердце полной чашей Ходит паводок весенний, Но, увы: к несчастью, ваши Справедливы опасенья. В нашей бочке — мерка риса, Да и то еще едва ли. Мы куда бедней, чем крыса, Что живет у нас в подвале. Но уймите, дочь, досаду, Не горюйте слишком рано: Завтра утром я засяду За сказания Ирана, За богов и за героев, За сраженья и победы И, старания утроив, Их окончу до обеда, Чтобы вился стих чудесный Легким золотом по черни, Чтобы шах прекрасной песней Насладился в час вечерний. Шах прочтет и караваном Круглых войлочных верблюдов Нам пришлет цветные ткани И серебряные блюда, Шелк и бисерные нити, И мускат с имбирем пряным, И тогда, кого хотите, Назовете вы желанным».
В тростниках размокли кочки, Отцвели каштаны в Тусе, И опять стучится дочка К благодушному Фердуси: «Третий месяц вы не спите За своим занятьем странным. Уважаемый родитель! Как дела с моим приданым? Поглядевши, как пылает Огонек у вас ночами, Все соседи пожимают Угловатыми плечами».
Отвечает пылкой дочке Рассудительный Фердуси: «На деревьях мерзнут почки, В облаках умолкли гуси, Труд — глубокая криница, Зачерпнул я влаги мало, И алмазов на страницах Лишь немного заблистало. Не волнуйтесь, подождите, Год я буду неустанным, И тогда, кого хотите, Назовете вы желанным».
Через год просохли кочки, Зацвели каштаны в Тусе, И опять стучится дочка К терпеливому Фердуси: «Где же бисерные нити И мускат с имбирем пряным? Уважаемый родитель! Как дела с моим приданым? Женихов толпа устала Ожиданием томиться. Иль опять алмазов мало Заблистало на страницах?»
Отвечает гневной дочке Опечаленный Фердуси: «Поглядите в эти строчки, Я за труд взялся не труся, Но должны еще чудесней Быть завязки приключений, Чтобы шах прекрасной песней Насладился в час вечерний. Не волнуйтесь, подождите, Разве каплет над Ираном? Будет день, кого хотите, Назовете вы желанным». Баня старая закрылась, И открылся новый рынок. На макушке засветилась Тюбетейка из сединок. Чуть ползет перо поэта И поскрипывает тише. Чередой проходят лета, Дочка ждет, Фердуси пишет.
В тростниках размокли кочки, Отцвели каштаны в Тусе. Вновь стучится злая дочка К одряхлелому Фердуси: «Жизнь прошла, а вы сидите Над писаньем окаянным. Уважаемый родитель! Как дела с моим приданым? Вы, как заяц, поседели, Стали злым и желтоносым, Вы над песней просидели Двадцать зим и двадцать весен. Двадцать раз любили гуси, Двадцать раз взбухали почки. Вы оставили, Фердуси, В старых девах вашу дочку». «Будут груши, будут фиги, И халаты, и рубахи. Я вчера окончил книгу И с купцом отправил к шаху. Холм песчаный не остынет За дорожным поворотом — Тридцать странников пустыни Подойдут к моим воротам».
Посреди придворных близких Шах сидел в своем серале. С ним лежали одалиски, И скопцы ему играли. Шах глядел, как пляшут триста Юных дев, и бровью двигал. Переписанную чисто Звездочет приносит книгу: «Шаху прислан дар поэтом, Стихотворцем поседелым…» Шах сказал: «Но разве это — Государственное дело? Я пришел к моим невестам, Я сижу в моем гареме. Тут читать совсем не место И писать совсем не время. Я потом прочту записки, Небольшая в том утрата». Улыбнулись одалиски, Захихикали кастраты.
В тростниках просохли кочки, Зацвели каштаны в Тусе. Кличет сгорбленную дочку Добродетельный Фердуси: «Сослужите службу ныне Старику, что видит худо: Не идут ли по долине Тридцать войлочных верблюдов?»
«Не бегут к дороге дети, Колокольцы не бренчали, В поле только легкий ветер Разметает прах песчаный».
На деревьях мерзнут почки, В облаках умолкли гуси, И опять взывает к дочке Опечаленный Фердуси: «Я сквозь бельма, старец древний, Вижу мир, как рыба в тине. Не стоят ли у деревни Тридцать странников пустыни?»
«Не бегут к дороге дети, Колокольцы не бренчали. В поле только легкий ветер Разметает прах песчаный».
Вот посол, пестро одетый, Все дворы обходит в Тусе: «Где живет звезда поэтов — Ослепительный Фердуси? Вьется стих его чудесный Легким золотом по черни, Падишах прекрасной песней Насладился в час вечерний. Шах в дворце своем — и ныне Он прислал певцу оттуда Тридцать странников пустыни, Тридцать войлочных верблюдов, Ткани солнечного цвета, Полосатые бурнусы… Где живет звезда поэтов — Ослепительный Фердуси?»
Стон верблюдов горбоносых У ворот восточных где-то, А из западных выносят Тело старого поэта. Бормоча и приседая, Как рассохшаяся бочка, Караван встречать — седая — На крыльцо выходит дочка: «Ах, медлительные люди! Вы немножко опоздали. Мой отец носить не будет Ни халатов, ни сандалий. Если шитые иголкой Платья нашивал он прежде, То теперь он носит только Деревянные одежды. Если раньше в жажде горькой Из ручья черпал рукою, То теперь он любит только Воду вечного покоя. Мой жених крылами чертит Страшный след на поле бранном. Джинна близкой-близкой смерти Я зову моим желанным. Он просить за мной не будет Ни халатов, ни сандалий… Ах, медлительные люди! Вы немножко опоздали».
Встал над Тусом вечер синий, И гуськом идут оттуда Тридцать странников пустыни, Тридцать войлочных верблюдов.
Отправлено: 06.01.24 02:52. Заголовок: Александр Хабаров &..
Александр Хабаров родился в 1954 году в Севастополе. Окончил Крымский государственный университет. Автор семи книг стихов и прозы. Публиковался в «Литературной России», альманахах «Истоки», «Поэзия», журналах «Простор», «Юность», «Лепта», «Новая Россия», «Московский вестник», «Странник». Лауреат литературных премий журналов «Москва» (1996 г.) и «Юность» (им. В.Соколова, 1997 г.). За книгу стихов «Ноша» удостоен Всероссийской литературной премии им. Н.Заболоцкого (2000 г.) и премии «Золотое перо Московии» (2004 г.). Общенациональная литературная Горьковская Премия в номинации «поэзия» - март 2015.
"Не хватает сердца" Печален мир. В нём нет воды, огня, В нём не хватает платины и ситца, В нём не хватает, может быть, меня, В пустое небо падшего, как птица.
В нём не хватает белых городов, И чёрных сосен вдоль ночной дороги, И грохота ломающихся льдов, И волчьей своры, уносящей ноги.
Мне в этом мире странно пребывать; Круг бытия становится всё уже, И всё трудней с разбега разбивать Узорчатый ледок апрельской лужи.
Мир опечален слабостью моей, Я опечален миром уходящим. Не русский, а советский соловей Меня учил мотивам леденящим,
Да вот недоучил… Едва пропев Последний писк, в котором сердце тает, Как плод, упал, исчез среди дерев, Оставив то, чего и так хватает…
А не хватает – сердца в небесах И голоса, чтоб нёсся надо льдами, Как вольный дух, как неизбывный страх Пред всем неведомым, что будет с нами.
Чтоб тень мелькнула в глубине двора, Чтоб неспроста залаяла собака И скрипнула бы дверь, когда пора В ночь уходить — Без адреса, Без знака…
"Там" На тебе свитерок из мглы, а глаза – поточней зеркал. Нет достойней, чем ты, хулы на земной голубой овал. Носишь шапку из чёрных мхов, пьёшь вино из зелёных рек и ссыпаешь труху стихов в колбы пыльных библиотек. Там, где время семи сортов, где змеиный повис клубок перекошенных правдой ртов, передушенных ложью строк. Там, где нет на тебе лица под личиной папье-маше, там, где ясным лицом лжеца отмеряют покой душе. Там, где мало овечьих благ, но достаточно волчьих злоб. Там, где смерть – предпоследний шаг, там, где жизнь – золотой озноб. Там, где ночь хороша внутри, а снаружи – такая дрянь! Там, где пахнет золой зари на окошке твоём герань. Там, где мать не проспит забот, а жена не уснёт вовек. Там... где небо готовит брод для таких же, как ты, калек…
Преддверие войны Ветры веют ото всех сторон, Люди ходят в жёлтом и чужом. Сумрак взвился клочьями ворон — Ангел полоснул его ножом.
Город заворочался в бреду. Зарыдали мальчики во сне. Потемнели яблоки в саду — Это мир готовится к войне.
Это мы, железо и кирза, Встанем неприступною стеной. Это нас швырнут, как образа, В пыль и в грязь, в огонь и в перегной.
Это мы седлаем жеребцов, Прогреваем танков дизеля. Предстоит сведение концов В точке абсолютного нуля.
"Век двадцатый" Отсвистело время сквознячком, Сотня лет рассеялась как дым. Век двадцатый помер старичком, А хотел - погибнуть молодым...
Уж его морили в лагерях, Мерили сосновый макинтош; Он плескался в огненных морях, Пропадал за фунт, за рупь, за грош…
Он стрелял и в запад и в восток, Возводил руины, жег мосты, Ухмыляясь, сплевывал в исток, Смахивал топориком кресты...
И сошел на нет, растаял враз, Словно дым «Герцеговины Флор», Отгорел, как уренгойский газ, В ночь ушел с награбленным, как вор…
Все казалось – нет ему конца, Вечностью грозился стать, подлец… А ушел – забыли, как отца, Что от водки помер наконец.
"Из жизни ангелов" Ты мне досталась по ленд-лизу Во время третьей мировой. Ты помнишь, шёл я по карнизу Над обожжённой мостовой, А ты летела в платье белом, Разбив оконце чердака, Но овладела смертным телом Моя бессмертная рука. И ты, стремившаяся к тверди, Как в небеса стремится дым, Вдруг убоялась дерзкой смерти Под обаянием моим. Внизу под марш артиллериста Шагали пыльные полки, Но я не выпустил батиста Из окровавленной руки. Держал тебя, как держат птицу, Жалея хрупкие крыла, Пока смещался за границу Жестокий фронт добра и зла. Мы полетели над закатом, Над стольным городом руин, Ты помахала вслед солдатам, Но обернулся лишь один. В железном визге артобстрела, Ломая стебли камышей, Я нёс тебя, как носят тело Из грязи вражеских траншей. В тот миг все люди были братья, Весь мир казался неземным, Когда сплелись твои объятья Над одиночеством моим. И, словно из морей на сушу, Как из сраженья в лазарет, Я нёс тебя, как носят душу За облака, где смерти нет.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 29
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума