Отправлено: 30.12.22 21:48. Заголовок: Михаил Светлов

Я РАД, ЧТО РОДИЛСЯ НЕ РАНЬШЕ, НЕ ПОЗЖЕ,
А ИМЕННО В ЭТИ ГОДА!

Строчки - эпиграф к жизни Михаила Светлова.



Никто не рассказал бы о себе короче и выразительнее, чем он сам в "автобиографии":

"Я, Михаил Аркадьевич Светлов, родился в 1903 году, 17 июля. Отец - буржуа, мелкий, даже очень мелкий. Он собирал десять знакомых евреев и создавал "акционерное общество". Акционерное общество покупало пуд гнилых груш и распродавало его пофунтно. Разница между расходом и приходом шла на моё образование.

Учился в высше - начальном училище.

В комсомоле работаю с 1919 года. Сейчас - студент 1-го МГУ. Стихи пишу с 1917 года".

Иными словами - поэт с четырнадцати лет, красноармеец - с шестнадцати. Самые первые стихи опубликовал в Екатеринославской газете "Голос солдата" под родной фамилией Шейнкман, но уже в 1919 году взял псевдоним.

 Отправлено: 30.12.22 21:54. Заголовок: Положи такую "ав..

Положи такую "автобиографию" рядом с любым стихотворением Светлова - и никаких сомнений в цельности натуры, единстве жизни и стихов.

Я не знаю, где граница
Между Севером и Югом,
Я не знаю, где граница
Меж товарищем и другом.

Мы с тобою шлялись долго,
Бились дружно, жили наспех.
Отвоёвывали Волгу,
Лавой двигались на Каспий...

После войны - Москва, Университет, литературная работа... Благополучная судьба? Но интересно, что именно в эти годы на поэта заведено дело в НКВД - "левый уклон". Троцкист настоящий, который даже не трудится это скрывать - организует концерты, поэтические вечера, гастроли по всей Украине - и все средства отдаёт в помощь семьям арестованных!

Впрочем, помощь, и даже организацию "Красного креста" оппозиционной деятельностью не сочли.

А успех поэтических вечеров был невероятный! И только одно стихотворение автор не хотел читать - "Гренаду". Знал, что потребуют, вызовут на "Бис"... и так не хотелось становиться "автором одного стихотворения"!

Но что поделаешь - именно "Гренада" стала манифестом целого поколения. И не одного поколения. Не менее двадцати композиторов написали к ней мелодии, "Гренада" звучала на пятнадцати языках!

Но ведь это - далеко не единственная его песня. "Юный барабанщик", например, воспринималась как народная - а ведь это тоже Светлов:

Мы шли под грохот канонады,

Мы смерти смотрели в лицо,

Вперед продвигались отряды

Спартаковцев, смелых бойцов.

Средь нас был юный барабанщик.

В атаках он шел впереди

С веселым другом-барабаном,

С огнем большевистским в груди...



езудержная романтика сменилась мудростью уже к тридцати годам - и недоброжелатели заговорили о кризисе, едва ли не о конце Светлова как поэта. А это было "всего лишь" взросление. Нежелание прикидываться прежним восторженным юнцом.

"Время нынче такое: человек не на месте,
И земля уж, как видно, не та под ногами.
Люди с богом когда-то работали вместе,
А потом отказались: мол, справимся сами...

Дорогая старушка! Побеседовать не с кем вам.
Как поэт, вы от массы прохожих оторваны…
Это очень опасно - в полдень по Невскому
Путешествие с правой на левую сторону…

Товарищ! Певец наступлений и пушек,
Ваятель красный человеческих статуй,
Простите меня! - я жалею старушек,
Но это - единственный мой недостаток."

Почему, собственно, он - коммунист до мозга костей, - так и не получил партбилета? Остался беспартийным? Обычно "в тени" оставались те, кто не согласен с целями или методами партии, "правые", но Светлов оказался для партии слишком "левым"! Противник всякой бюрократии, он и организацию творческого союза не приветствовал, и в частных разговорах совершенно откровенно говорил о том, что партийная верхушка превращается в касту, оторванную от народа. А это опасно. Это - в лучшем случае будущий раскол, в худшем - медленное разложение. Гибель прекрасной идеи.

"Стала слава повальной
И храбрость банальной,
Но никто не додумался
С мельницей драться, -
Это было бы очень
Оригинально!
Я безумно труслив,
Но в спокойное время
Почему бы не выйти
В тяжёлых доспехах?"

Это был уже совсем другой Светлов - колкий и ироничный. Ушла романтика? Нет, просто появился отстранённый, "взрослый" взгляд. На всё. В том числе и на собственную юность.



Но вот что осталось неизменным - равнодушие к быту, удивлявшее всех, кто его знал. В квартире кровать, стол, холодильник... и это почти всё. Одному из друзей пришло в голову заглянуть в холодильник - а в нём только... футляр для очков.

- Миша, а что у тебя очёчница в холодильнике делает?

- Ах, вот она где?! А я-то обыскался!

К этому времени Михаил Аркадьевич уже был солидным преподавателем Литературного института.

Тесно стало поэту в рамках поэзии, несколько пьес дали повод говорить о "театре Светлова". На сцене - невыдуманные ситуации, подлинные происшествия, живые характеры. Пьеса "Глубокая провинция" - о становлении колхоза, исполнена доброго юмора, а "Сказка", о буднях золотоискателей, настоящего драматизма.

Критика приняла эти постановки с оговорками, а публика - очень хорошо. Но настоящим событием для автора и для театра стала вещь во многом автобиографическая - "Двадцать лет спустя".

Песнею, поэмою, трибуною,

Ничего от близких не тая,

Повторись опять, моя сумбурная,

Юность комсомольская моя!

На сцене - Екатеринослав 1919 года. Прифронтовой город. Комсомольская ячейка - всего семь человек, пятеро мальчишек да две девчонки. Они, конечно, считают себя настоящими бойцами, но старшие товарищи ещё так не считают. И при отступлении оставляют ребят в городе. В качестве подпольной организации.

Они такие разные - эти Сашка, Коля, Ваня... И даже близнецы Костя и Вася с их смешными прозвищами - "Налево" и "Направо". Но в числе первых зрителей была Александра Бруштейн, и она сразу сказала: "Светлов подарил частичку себя каждому!" Верно, каждому. Но Костя-Налево - это буквальный автопортрет юного Светлова! Он - поэт, он уверяет, что сочинял "всю жизнь", он может буквально говорить стихами:

"Под пули, под грохот орудий,

Под свист нескончаемых вьюг

Семнадцатилетние люди

Выходят из дряхлых лачуг.

Сраженьями юность гремела,

И я обращаюсь к стране:

«Выдай оружие смелым,

И в первую очередь — мне!»

Пафосно? А как ещё может писать начинающий поэт? Но на предположение, что "может, скоро кино научится говорить?", он резонно отвечает: "Коммунизм, конечно, будет, но... чтоб кино заговорило? Мы же всё-таки реалисты".

Добрая "закадровая" улыбка повзрослевшего автора. Михаил Аркадьевич не боится подчеркнуть, что далеко не всё человечество делится на своих и врагов. Вот обыватели выглядывают в окно - кто входит в город, какой флаг вывесить? В сундуке их шесть - на все случаи жизни! Вот барышни, далёкие от всякой политики, пытаются познакомиться с поэтом - просят посвятить им стихи.

И настоящая находка - Берта Кузьминична, зав. общежитием. Была графской экономкой, а господа удрали в Париж. О ней забыли. Прямо-таки "Фирса забыли". Но теперь в графском доме живут комсомольцы, и с каким же удивлением она присматривается к молодой поросли! Мечтают о всеобщем счастье, готовы за него сражаться... А разве счастье может быть всеобщим? Счастье - это замуж! У неё вот не получилось - графский сын так и не позвал... Что же произошло, если в финале она кричит белому офицеру: "Это - мои дети! Мои! Дети!"

Почему же название пьесы позаимствовано у "Дюма-папы"? Сашка, в восторге от "Мушкетёров", предлагает поставить спектакль. Своими силами. Остальные охотно поддержали - это же идеальная явка, всегда можно сказать, что собрались на репетицию!

 Отправлено: 30.12.22 21:56. Заголовок: Шумит над нами время..

Шумит над нами время боевое,

Прифронтовою линией летя…

Мы будем жить легендой молодою

И через год, и двадцать лет спустя!

О прошлых днях, о первом наступленье,

О тех, кто шел в передовом ряду,

Споет о нас другое поколенье,

Споют о нас в сороковом году.

И молодежь подхватит песню эту,

И пронесет через года побед,

И передаст ее, как эстафету,

Далеким дням шестидесятых лет!

Фильм по пьесе снят в 1965 году. Прекрасный.

После театральной премьеры, на встрече со зрителями, кто-то сказал: "Михаил Аркадьевич, как пригодится ваш опыт новому поколению!" И многие заметили, что Светлов даже побледнел:

- Не дай бог, чтобы он пригодился!

Премьера состоялась в начале 1941 года.

И "Каховка" к тому времени стала песней:

"Мы - мирные люди, но наш бронепоезд

Стоит на запасном пути".

Для армии товарищ Светлов уже не годился - зрение падало катастрофически. Но - добился. Спецкором "Красной звезды".

 Отправлено: 30.12.22 22:00. Заголовок: В штабе фронта корре..

В штабе фронта корреспондентам показали перехват гитлеровского радио:

«Немецкие войска проникли в Ленинград!».

– Передачу ведет барон Мюнхгаузен, – добавил Светлов.

Его шутки пересказывали как анекдоты. И даже на вопрос за что получил орден Красной Звезды Светлов как-то ответил шуткой: "Нечаянно взял в плен четверых фрицев". Нечаянно!

"Итак, я лечу на артиллерийском снаряде... ладно, потом довру", - это обычная тональность его писем с фронта.

А стихотворение "Итальянец", одно из лучших, Михаил Аркадьевич написал, увидев убитого врага. Итальянца. Красив даже мёртвый. Но...

Я стреляю - и нет справедливости,

Справедливее пули моей!

Агитки? Нет. Гражданская лирика. Давным - давно Маяковский сказал ему: "Не умеете писать агитки - не пишите. Я умею. Я пишу".

Послевоенный Светлов - это театр. И кино. Озорная пьеса "Любовь к трём апельсинам", полусказочная - "Бранденбургские ворота"...
picture upload

И книга "Стихи последних лет", удостоенная Ленинской премии.

Горизонт отходит. Я за ним.

Вон он за горой, a вот - за морем.

Ладно, ладно, мы еще поспорим!

Я и погоне этой не устану,

Мне здоровья своего не жаль,

Будь я проклят, если не достану

Эту убегающую даль!

Все деревья заберу оттуда,

Где живет непойманное чудо,

Всех зверей мгновенно приручу...

Это будет, если я хочу!



И вдруг...

Не зовут меня больше в драку,

Я в запасе, я - просто так,

Будто пальцы идут в атаку,

Не собравшиеся в кулак.

Тяжело мне в спокойном кресле.

Старость, вспомнить мне помоги,

Неужели они воскресли,

Уничтоженные враги?

Неужели их сила тупая

Уничтожит мой светлый край?

Я-то, ладно, я засыпаю,

Ты, страна моя, не засыпай!

 Отправлено: 01.01.23 16:30. Заголовок: Поэт на войне. Есть..

Поэт на войне.

Есть такой штамп: если на фронте видишь подслеповатого чудика в мешковатой шинели, который ничего не понимает в военном деле, но при этом не стесняется задавать вопросы - так и знай, это - поэт. Корреспондент.
Этот расхожий стереотип имеет десятки опровержений, и лишь одно подтверждение. Зато какое!
Именно так в армии выглядел Михаил Светлов.


Позже поэт Евгений Долматовский вспоминал, не пытаясь скрывать своего изумления, что до него доходили какие-то легенды: как майор Светлов требовал отправить его на передовую - а на нём ни ремня, ни кобуры. Оказалось - забыл в гостинице.
Как майор Светлов забрался в танк, чтобы лично участвовать в прорыве.
Как в Бобруйском котле столкнулся с потерянной группой немецких солдат во главе с генералом - и сам отвёл их в штаб.
И отправился в глубокий рейд по тылам Польши и Германии.

Те, кто это рассказывал, всегда улыбались: они же помнили, как выглядел этот майор. Во внешности - ничего героического, и вообще на военного не похож! А слушатели именно из-за улыбок рассказчиков готовы были считать эти рассказы байками.


Но самое - то поразительное, что всё - правда! Даже пленный генерал с тремя "фрицами" - именно за них Михаил Аркадьевич получил свой второй орден Красной звезды. Ясно, что этим немцам просто некуда было деваться, но не нарочно же они искали того, кто их точно не пристрелит?!
Рассказывая об этом случае, Светлов просил: "Не делайте из меня героя и богатыря. Немец с перепугу надел солдатскую шинель, и то, что он - генерал, выяснилось только в штабе!"
А первый орден поэт получил хлопотами командующего фронтом, в связи с юбилеем.

Совсем уж непросто было поверить, что Светлов в Германии нечаянно наткнулся на клад местного ювелира. Закопал ювелир своё "злато-серебро" в чайнике, а дождём землю размыло, и Светлов споткнулся о ручку чайника! И тоже оказалось правдой: колечки - крестики - брелочки раздарил танкистам.

Стихи - это тоже о том, что БЫЛО. Только в стихах можно превратить факт в легенду, что-то подправив. Совсем чуть - чуть.

...Я, убивший тебя под Моздоком...
Итальянец, о котором написано в стихах, совершенно реален. Только убит он не под Моздоком, а в Горловке, на Донбассе. И убил его не поэт, а зенитчик Макар Гром. И было это 11 ноября 1941 года. В сумке итальянца он обнаружил фотографию, сделанную ещё в Неаполе. Красив был парень, на редкость красив. И Гром отдал этот снимок Светлову.
Поэт мечтательно произнёс: "Взглянуть бы на Неаполь! Название - музыка... в Неаполе - на поле"...
А название Моздок возникло просто благодаря газетным сообщениям о боях под Моздоком.



Входило ли в обязанности военкора участие в атаке, в разведке, в десанте? Формально - нет, но ему необходим материал, а как добудет - его дело. Так что и ходили, и плавали, и летали. Погибло до половины корреспондентского корпуса!


В первые месяцы войны Светлов был в Ленинграде. Северо-Западный фронт, Восьмая армия. И поначалу ему казалось, что пропаганда должна работать в основном на немцев: "Если бы им всё объяснить!". А своим зачем что-то объяснять? И так всякий знает - бить надо... Сколько же пришлось увидеть и пережить добрейшему Михаилу Аркадьевичу, чтобы сказать: "ОНИ понимают только один язык - язык оружия".

Лев Славин вспоминает, что жили они тогда со Светловым в баснословно роскошной "Астории", но в самых плохоньких номерах. Потому что именно эти номера были недосягаемы для снарядов. Но артобстрелы настигали в любое время и в любом месте. Упали оба на мостовую под обстрелом, и вдруг Светлов выдал: "Представляешь, старик, один снаряд в задницу - и талант, успех у женщин, гениальные мысли, большие тиражи, - всё это ТРАХ! К чёртовой матери!"



Были уверены, что немцы не пройдут. Вернувшись с передовой, из Пулкова, Светлов радостно сообщил:
- На Пулковской высоте орудие с Авроры! То самое, которое грохнуло по Зимнему в 1917 году. Оно сейчас грохает по немцам! Сама Октябрьская Революция бьёт по фашистам!

И тут же пришли два известных режиссёра и предложили "организовать партизанский отряд ввиду неизбежности падения Ленинграда". Светлов выхватил револьвер... Ещё секунда - и убил бы. Славин поспешил свернуть разговор и выпроводить гостей.

А штурмы города шли уже не с "ближних подступов" - с окраин города. Непрерывно. Тринадцать дней. Немцы кричали по радио, что у них уже намечен банкет в Астории...
Перед рассветом раздался телефонный звонок. Светлов не понял, кто говорит, но выговор показался странным. Немецкий?! Прорвались?! Вот-вот будут здесь?!
Вскочил, подпоясался, расстегнул кобуру. И именно в эту секунду раздался стук в дверь! И поэт решил дорого продать свою жизнь. Ещё один стук - и стреляет.

А за дверью был Лев Славин. Постучал - решил, что Миша ещё спит, - да и ушёл. Позже он рассказывал:
- Светлов был уверен, что по ту сторону двери, может, сам фельдмаршал Риттер фон Лееб, явился на обещанный банкет в Астории! А по эту сторону - Миша Светлов, "самый жирный из всех скелетов", с наганом и решительно сжатыми губами. Смешно?
Трогательно, учитывая несоизмеримость сил, когда Светлов решил выступить один против двадцати двух пехотных, моторизированных и танковых дивизий. В этом решении была та "высокая честь", которая всегда лежала в основе его натуры.

Так он и стоял, воплощение героизма, пока гостиница не начала просыпаться. Обычные мирные звуки. И тогда Светлов, как безумный, кинулся к другу. После объяснения, полного хохота, получился такой разговор:
- Да, старик, Дантеса из меня не получилось!
- Не расстраивайся, Миша, я ж далеко не Пушкин! А что было бы, когда бы ты узнал, что убил меня?
- Я не узнал бы...
- Почему?
- Следующую пулю я собирался пустить в себя. Неужели ты думаешь, что я дался бы им в руки живым?

Эти и множество других историй "про Светлова" - в книге "Ты помнишь, товарищ"...