Сообщение: 1170
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 26.01.16 19:57. Заголовок: Россия, которую мы потеряли
Как ни далека математика от репортажа, иногда задачи для школьников отражают действительность не хуже, а то и лучше любого рассказа или повести...
Наш источник: Вишневский Г. Арифметический задачник для начальных училищ и приготовительных классов гимназий и реальных училищ. Изд. 31-е. - М., изд. Башмаковых, 1911.
Хотя задачник издан в 1911 г., в нем отражена жизнь России более раннего времени, т. к. это 31-е издание. В задачах встречается 1889 г., как одна из самых поздних дат. Все задачи на прикладном материале: посчитать урожай, товар, расстояние и т. п.
Некоторые задачки потрясают своей страшной обыденностью:
«1123. Ребенок родился 12-го мая в 9 часов утра, а умер 11-го июня того же года в 1 час пополудни. Сколько времени жил ребенок?»
«Мальчик родился 17 января 1873 г. Когда он умер, если прожил 3 года 4 месяца».
«1174. 25 нищих получили 2 руб. 75 коп. По сколько коп. досталось каждому?»
Некоторые рисуют пропасть между разными слоями общества:
«1269. Продано имение, в котором было 6745 десятин пахотной земли, 2820 дес. лугов и 1392 десятины леса. Пахотную землю продавали по 241 руб. за десятину, а луга по 136 руб. за десятину. Почем продавали десятину леса, если все имение продано за 2 422 489 руб.?». - Это имение площадью 125 кв.км, примерно 12,5 км на 10 км. Т. е. вполне рядовое помещичье имение.
«1289. На фабрике работали мужчины, женщины и дети, всего 651 человек; дети составляли 7-ю часть, а женщины 3-ю часть всего числа рабочих; остальные были мужчины. Сколько нужно уплатить рабочим за неделю, если поденная плата для детей 30 копеек, женщина получает на 15 копеек больше, а мужчина получает вдвое более, чем женщина? - отв.: 3 027 руб. 15 коп.»
Легко подсчитать, что все 651 работников фабрики зарабатывают за год при непрерывном цикле 157 411 руб. Таким образом, они все вместе, не тратя ни копейки смогут заработать на рядовое помещичье имение из верхней задачи за 15 с лишком лет.
Следом идет задачка на цены:
«1290. куплено 25 пуд. гречневой крупы, 15 пуд. пшена и 46 пуд. рису и за все это заплачено столько рублей, сколько получится в частном от деления 20099 на 101. Во сколько рублей ценился пуд рису, если пуд гречневой крупы стоит 1 руб.60 коп., а пуд пшена 1 руб. 40 коп.? - Отв.: 3 руб.»
Как видим, цена вроде дешевая с точки зрения наших цен, - 1,4 рубля за пуд пшена, только вот на свою дневную зарплату из верхней задачи ребенок купит 3,5 кг пшена. Женщина — 5.1 кг, а мужчина — 10,6 кг. Риса же в два с лишним раза меньше, поэтому и рис народ не ел, ведь кроме питания еще надо платить за жилье, одежду и прочее.
Еще задачка на тему зарплат рабочих:
«1421. На фабрике работали мужчины и женщины; мужчин было вчетверо больше, чем женщин; мужчина получал по 12 руб. в месяц, а женщина по 8 руб. В год всем рабочим уплачено 26 880 рублей. Сколько на фабрике мужчин и сколько женщин? - Отв.: 765; 89».
Дополнительно небольшое ассорти:
«1137. Учительница получает 16 руб. 66 коп. жалованья в месяц. Сколько жалованья она получит в 7 месяцев?»
«1060. Урок чтения продолжался 1 час 10 минут, урок чистописания 55 минут и урок Закона Божия 1 час 30 минут минут. Сколько времени продолжались все 3 урока?»
«389. В деревне было 75 домов. Во время пожара 36 домов сгорело. Сколько стало домов в деревне после того, как погорельцы поставили 22 новых дома?»
«427. Поденщица получает в день 25 копеек. Сколько получает она в 4 дня?»
«428.За теленка заплатили 3 руб., а за корову в 14 раз дороже. Что стоит корова?»
Ну и напоследок про "французскую булку":
«503. Хозяка сделала покупок в булочной на 91 коп.; она купила 11 трехкопеечных булок, 19 двухкопеечных кренделей, а на остальные деньги взяла французских хлебов, ценою по 5 коп. Сколько хлебов купила она?»
Сообщение: 1840
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 30.05.17 08:48. Заголовок: Потери языка - вот э..
Потери языка - вот это действительно досадно. Мат - это, по сути, всего 4 (!) слова, и от них - бесконечные производные. Как говорил Достоевский, чем хуже жизнь - тем скуднее язык. А самая убогая жизнь, очевидно, у питерских мастеровых - это они изобрели "язык" из пяти междометий и одного слова.
А вот посмотрите, как творчески подходили к ругательствам на Руси:
Обзывательства про ум
Баламошка — полоумный, дурачок Божевольный — худоумный, дурной Божедурье — дурак от природы Глуподырый — глупый Дуботолк, Дроволом, Остолбень — дурак Королобый — крепкоголовый, тупой, глупый Лободырный — недоумок Межеумок — человек очень среднего ума Мордофиля — дурак, да еще и чванливый Негораздок — недалекий
Обзывательства про внешность
Пентюх — пузатый человек с выдающейся кормой вдобавок Безпелюха, тюрюхайло — неряха Брыдлый — гадкий, вонючий Затетёха — дородная женщина Загузастка — круглая, толстая женщина с большой попой Ерпыль — малорослый Скоблёное рыло — с выбритой бородой Захухря — нечёса, неряха, растрепа Шпынь голова — человек с безобразием на голове Псоватый — на пса похожий Фуфлыга — невзрачный маленький мужичок Обзывательства про характер
Маракуша — противный человек Елдыга — ворчливый Хобяка, Михрютка, Сиволап — неуклюжий, неловкий Свербигузка — девка-непоседа, у нее свербит в одном месте (гузка — это попа). Она же Визгопряха Ащеул — пересмешник, зубоскал Ветрогонка — вздорная баба Баляба — рохля, разиня Белебеня, Лябзя — пустоплет Бобыня, Буня — надутый, чванливый Бредкий — говорливый, болтливый (от слова «бред», как вы понимаете) Колотовка — драчливая и сварливая баба. Она же Куёлда Гузыня или Рюма — плакса, рёва Пыня — гордая, надутая, недоступная женщина Пятигуз — ненадежный человек, дословно можно перевести как «пятижоп» Расщеколда — болтливая баба Разлямзя — неповоротливый, вялый Попрешница — женщина, которую хлебом не корми, дай поспорить Суемудр — ложно премудрый Костеря, кропот, скапыжник — брюзга, ворчун Шинора — проныра Чужеяд — паразит, нахлебник Хобяка — неуклюжий, неловкий
Именно так считает митрополит Виталий. "Его" Россия, которая в воспоминаниях детства, текла молоком и мёдом, сочилась миром и елеем. Ненависть к "хамам" брызжет через край.
"Мемуар" не заслуживал бы внимания, если бы мемуарист не был нашим современником - он прожил чуть не столетие, и умер в 2006 году.
«Нам, «благородным» детям, было запрещено самим ходить на улицу. По улице бегают только хулиганы, и мы не могли смешиваться с этими мальчишками, т.к. мы были дворянского рода. В России это разделение было очень четкое и никто на это не обижался. Это был неписаный закон».
– пишет нам «последний первоиерарх РПЦЗ» митрополит Виталий (1910 – 2006) в «Воспоминаниях о России»: «Русская революция была восстанием русского хама».
«Я родился в 1910 году. Другими словами, я застал Царскую Россию в продолжении моих первых семи лет. Я помню ее в деталях, а главным образом помню ее дух. Я не могу точно описать, что я чувствовал и что осталось в глубине моей души. Но я только знаю одно, что в Царское время все было спокойно и благочестиво. Бывало, выйдя в сад, слышишь перезвон церковных колоколов. Так хорошо и сладко было на душе, будто небо спускалось на землю и чувствовался непонятный, глубокий мир. Запомнил я все это скорее не просто памятью, а сердечной памятью». – какая лепота для благородного дитя. Истый "Дух России".
«Я помню эту незабываемую разницу, когда грянула революция. Все переменилось. Небо изменилось. ... В то же самое время по той же улице шла красная, большевицкая манифестация и пели песенку: «Вставай, подымайся рабочий народ...!» Когда они проходили мимо нас, я вцепился в юбку няни и со страхом проговорил: «Няня, няня, смотрите, они все злые, они все злые!» Это было видно по их глазам. Это было видно по их походке. Это, вообще, уже были не люди, а злодеи. ... Русская революция была восстанием русского хама. Ходили банды черноморских матросов, которых объявили «героями революции», потому что революция началась именно матросами Черноморского флота.»
Почему же он так отличается от хама, от злодея, в чём причина? Слово митрополиту:
«Меня хорошо воспитывали. У нас было женское царство: бабушка, мама, ее сестра (тетя Жука), няня, кухарка, горничная и моя сестра. Бабушка была старая генеральша. Она была вдова жандармского генерала Стопчанского, который служил на Кавказе и, будучи там, изучил все их языки и был ценным человеком. Бабушка в свое время окончила Смольный институт ...», и т.п.
Что ж, "очень прекрасно". "Вот меня хорошо воспитывали". Образованный барчук с тех пор возненавидел невоспитанную чернь. Какие же университеты проходили "низшие"? Хамам бабушку, маму и её сестру зачастую заменяли хозяева предприятий, на которых они впахивали порой с того же самого 7-летнего возраста. Только в 1882 году детишкам увеличили возраст, с которого можно начинать впахивать, чтобы прокормить в том числе юного митрополита с его бабушкой, мамой, сестрой и присными – до 14 лет. Оставляя при этом для белой кости возможность нанимать и 10-летних малышей. Сократив детский рабочий день до 8 часов.
Возможны ли были ли у таких "необразованных" детей воспоминания, подобные описываемыми митрополитом: «Раз в году после Рождества морские офицеры в Морском собрании устраивали елку для своих детей. Это было незабываемое событие. Там было три больших зала. В первом зале было только угощение, пирожные, конфеты и т.д. В следующем зале был театр. Постановка была «Красная Шапочка». В последнем зале стояла огромная елка. Были игры для детей и беспроигрышная лотерея. Одна сторона была для мальчиков, а другая для девочек. Высокие полки ломились от подарков, и от каждого подарка шла длинная веревочка, которая входила в общую кучу. Каждый ребенок имел право потянуть за любую веревочку и получить тот приз, к которому привязана его веревочка. Один из призов был корабль, и мне очень хотелось его получить. Конечно, это не вышло, но зато я выиграл очень красивые кегли, изображающие 12 богатырей, и два шара, чтобы их сбивать. Для сестры, которая, как всегда, была больна, я вытянул куклу, негритянку. Во всем этом чувствовалась бесконечная широта, присущая России, но в скором времени на наше отечество начали надвигаться грозные тучи революции и медленно, но верно все начало меняться к худшему».
Вот воспоминания о детстве презираемого барчуком «победившего хама» И.Волынца, строгальщика Кировского завода:
«Мои дети пришли на завод хозяевами - культурными и образованными. Сын мой - бригадир учился в техникуме. Обе дочери кончили общеобразовательные школы и теперь, после производственной работы на заводе, они продолжают повышать свою культуру. Иначе прошла моя молодость. Когда 38 лет тому назад я, 15-летний мальчуган, приехал в Питер из невельской деревни, я знал лишь основы грамоты и кое-как четыре правила арифметики. После долгих мытарств удалось мне попасть учеником строгальщика нa Путиловский завод. Мог ли думать слабый мальчишка об учебе после 10-часовой тяжкой работы, без сил возвращавшийся с завода в маленькую каморку, в которой ютилось 9 человек. В 1894 году на Путиловском заводе был введен 12-часовой рабочий день с перерывом на обед. Понадобилось 14 лет напряженной борьбы рабочих с капиталистами, чтобы добиться сокращения рабочего дня... на полчаса. Но эту победу капиталисты скоро отняли у нас, введя в 1912 году такие правила внутреннего распорядка, которые фактически свели на нет завоеванные полчаса отдыха. К этому присоединился приказ о "беспрекословном подчинении заводскому начальству при назначении на сверхурочные работы", которые в годы войны на Путиловском заводе применялись чуть ли не ежедневно. Вставал я затемно, в 5 часов утра, чтобы успеть прибраться, дойти от квартиры до завода и в шесть с половиной часов утра стать к станку. Кто курил, мог за все время работы получить 5-10 минут "на перекурку". Я стал курить, чтобы пользоваться этой льготой. Так на вес золота мы ценили каждую минуту отдыха. Только в 7 час. вечера я получал возможность стянуть с себя рабочую блузу. С этой минуты думал лишь о том, чтобы завалиться спать. От усталости не находил себе места. Короткий отдых до сна иногда проходил за игрой "в козла", в праздники изредка выпивал. За Нарвской заставой до революции было 59 трактиров, 35 постоялых дворов с кабаками, 10 церквей и только один кинематограф и досчатый Путиловский театр. За все годы работы на Путиловском заводе я только раз выбрался в театр и... больше уж никогда туда не ходил, но до сих пор я бережно храню афишку того дня, - документ одурманивания рабочих. Вот текст этой афишки: "В субботу, 7 ноября 1909 года с участием известных артистов режиссеpа летнего театра "Фарс" Б.Н. Неволина, Н.М. Миропольской, бывшего артиста Путиловского театра П.Н. Аннина, И.В. Фролова и других состоится "Спектакль сильных ощущений" из репертуара театра Гран-Гиньоль. 1. Смерть в об'ятиях 2. Гибель Эшерова дома 3. Вендетта 4. Под ножом гильотины". Вся наша жизнь была театром ужаса. ...» Известия, 15 декабря 1937 г. 2 с. 12 часов в день – пахать. Какие там ёлки, какие походы в церковь? Некогда-с, господа.
Вот за то, что дети рабочего пришли на завод хозяевами – культурными и образованными, вот за это ему все проклятия и мтрп. Виталия, и всего РПЦЗ, и нынешних потомков тех милых дворян, и (что удивительно) потомков рабочих и крестьян, ныне организующих "императорские балы" и прочие шабаши, напоминающие о былом изысканном аристократическим гедонизме и образованном чревоугодии. =Arctus=
«1123. Ребенок родился 12-го мая в 9 часов утра, а умер 11-го июня того же года в 1 час пополудни. Сколько времени жил ребенок?»
Етишкин кот... Вот составитель туес, ну и маракуша! А равнодушным к такой задаче может остаться только редкостный окаём.
А некоторые ругательства очень милые и необидные.
Есть один хороший человек, нашкодивших гимназистов называет "кулики" и "кулёмы".
А есть хорошая книжка "Посолонь", которую мы тоже очень любим. Про "Артамошку-гнусного и Епифашку-скусного", и про мышку-кургузку и Алишку-долгоуску, и про Барабанную Шкурку...
И такой диалог был:
- Я дам тебе банку, отсадишь туда свою несчастную рыбу. - Лучше дайте мне сразу в глаз. - Дам.
Сообщение: 1860
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 09.06.17 17:49. Заголовок: Топ–20 книг 1913 год..
Топ–20 книг 1913 года (Данные Томской железнодорожной библиотеки)
Теперь самое интересное — двадцатка самых популярных русских писателей 1913 года. В скобках — количество томов, выданных за год.
1. Лев Толстой (1689); 2. Александр Амфитеатров (1086) — автор множества длинных, нудных, простых по мысли романов из современной отечественной жизни; забыт; 3. Анастасия Вербицкая (1015) — женщина, писавшая для женщин; автор романов о сильных, решительных женщинах, пробившихся в люди благодаря своим личностным достоинствам; полностью забыта; 4. Василий Немирович–Данченко (911) — автор книг про путешествия и военных романов; полностью забыт; 5. Достоевский (902); 6. Чехов (829); 7. Иван Мясницкий (Барышев) (790), автор юмористических рассказов; полностью забыт; 8. Игнатий Потапенко (776) — забытый автор великого количества больших, старомодных, простецких романов; забыт без следа; 9. Генрих Сенкевич (753) — редкий случай, польский писатель, активно читаемый в то время на русском; разнообразные романы, преимущественно исторические; в России его сейчас читают совсем мало; 10. Всеволод Соловьев (731) — автор разнообразнейших исторических романов; полностью забыт, а его брата Владимира, философа, и отца Сергея, историка, помнят; 11. Евгений Салиас (696) — автор исторических романов, почти все из отечественной истории 17–18 века; полностью забыт; 12. Мамин–Сибиряк (670) — читаем ныне совсем мало, но кое–кто его пока помнит; 13. Горький (590) — никто его не уже не читает, но все о нем помнят; Горький, благодаря коммерческой сметке, был не самый читаемый, но самый высокооплачиваемый писатель той эпохи; 14. Николай Лейкин (552) — нечто вроде ранних юмористических рассказов Чехова, но шибко тупее, хуже; молодой Чехов ему завидовал; 15. Тургенев (559); 16. Леонид Андреев (551) — по понятиям того времени остромодный модернист, известный каждому, доступный не каждому (Сорокин/Пелевин); 17. Гончаров (498); 18. Казимир Баранцевич (409) — автор забытых трагикомических рассказов; 19. Ольга Шапир (408) — феминистка и автор романов про любовь; никто ее не помнит; 20. Александр Островский (371) — да, тогда люди читали и пьесы.
В то время, как двадцатка поражает изобилием неведомых нам сегодня имен, писатели, которых мы помним и читаем сегодня, имели куда более скромные успехи у читателей. Вот примеры:
Все авторы гимназического курса (а в особенности поэты) пользовались низкой популярностью: Пушкин (225), Гоголь (143), Лермонтов (98), Грибоедов (48).
Понятно, что те, кто учился в школе, там эти книги и прочитал. Но те, кто не учился? Видимо, они, как и люди нашего поколения, верили, что в школе хорошую книжку по литературе проходить не будут. Множество писателей, которые пусть и не особо читаемы, но имена которых сегодня на слуху у начитанных людей и связываются с культурой того времени, на самом деле никого не интересовали (менее 100 выдач): Гаршин, Аксаков, Козьма Прутков, Глеб Успенский, Тютчев, Фет, Брюсов. Переводные книги менее интересовали читателей, чем отечественные. Видимо, люди без высшего (и уж особенно без среднего) образования были просто не в курсе европейских или исторических реалий, и в результате плохо понимали действие.
Лидеры по выдаче выглядели так: Золя (516), Мопассан (508), Дюма (480), Елизавета Вернер (ходят слухи, что ее книги издаются и сегодня) (357), Гюго (362), Конан–Дойль (351), забытый Шпильгаген (267), неведомый ныне в России Бласко Ибаньес (250), полузабытый Эжен Сю (248), Марк Твен (237).
Общая выдача книг за год по числу томов была равна выдаче периодических изданий, среди которых лидировали так называемые "толстые" журналы — из них лучшими были "Современный мир", "Русское богатство", "Исторический вестник" и "Вестник Европы" — имевшие по 2000–2500 выдач в год. Выглядели эти журналы приблизительно одинаково. Редакционная серьезная статья на общественно–политическую тему — обзор новостей месяца — короткий рассказ или художественный очерк — часть от большого романа, печатавшегося во многих выпусках — фельетон или юмореска — рассказ о путешествиях/жизни в других странах/жизни дикой природы, обычно с иллюстрациями — научно–популярная статья — раздел "смесь" (подборка мелких заметок о курьезных и любопытных вещах) — обзор новых книг. Легко заметить, что во многом такие журналы были интереснее для неокрепших умов, чем любая отдельная книга — они формировали круг интересов, давали темы для разговоров. Журналы были так популярны, что из выдавали не более чем на два–три дня, так как за ними стояла очередь. Учитывая, что в них было страниц по 150, любителям книги приходилось читать до глубокой ночи. Подробнее на livelib.ru: https://www.livelib.ru/articles/post/28262-kto-i-kakie-knigi-chital-sto-let-nazad-top20-russkih-knig-1913-goda?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
9. Генрих Сенкевич (753) — редкий случай, польский писатель, активно читаемый в то время на русском; разнообразные романы, преимущественно исторические; в России его сейчас читают совсем мало;
Не так уж и мало!
Совершенно случайно встретила женщину, что читала про Кмицица. Не очень удивительно - учитель.
Но что она про него сказала, это надо было слышать! "Я удивилась, как из такого подонка получился нормальный человек!"
Я в своё время удивлялась, как из нормального человека получился та-акой зануда... Наталья пишет:
цитата:
2. Александр Амфитеатров (1086) — автор множества длинных, нудных, простых по мысли романов из современной отечественной жизни; забыт;
"О торговле детьми в Российской империи" Ещё один штрих о «России, которую мы (они) потеряли». Которую они нам хотят возвратить. В русских и карельских волостях в конце XIX века была популярна игра «Котя, котя, продай дитя»: «Игроки представляют, что имеют у себя каждый по ребенку, а часто даже приглашают маленьких детей и садят их перед собою. Садятся обыкновенно кружком…» Водящий обращается к одной из пар со словами: «Котя, котя, продай дитя!» В случае отказа ему отвечают: «Сходи за реку, купи табаку!» Если игрок соглашается и говорит: «Продам», он тут же должен бежать по кругу в одну сторону, а спрашивающий — в другую. Кто раньше прибежит к «проданному» — тот садится, а опоздавший снова начинает «покупать» [1]. Это была не просто детская забава в конце XIX – начале XX века на самом деле покупали и продавали. Даже во второй половине ХХ столетия от сельских жителей Карелии можно было услышать рассказы о том, как местные купцы помимо дров, сена, дичи поставляли в Петербург и живой товар. Они собирали малолетних детей у бедняков, обремененных большими семьями и отвозили их в столицу, где детский труд был широко востребован. Старожил карельской деревни Пелдожа А. И. Баранцева (1895 года рождения) вспоминала коллизию, развернувшуюся в семье Мярян: «Куча детей у них родилась: Мийккул, затем Настуой, затем Анни и Мари были. Всех их родители отправили в Питер, там и жили. Видишь ли, раньше бедные родители часто продавали своих детей в прислуги к богачам в Питер. Так отправили в Питер и детей Мярян…» [2]. Традиционно ребенок считался «готовым» к отправке в город в 10 лет. Но при возможности родители предпочитали отсрочить уход мальчика из семьи до 12-13, а девочки — 13-14 лет. На первой неделе Великого поста сотни подвод, в каждой из которых размещалось от трех до десяти детей, тянулись по крепкому насту из Олонецкой губернии в столицу. Петербургский писатель и журналист М. А. Круковский написал на основе своих впечатлений цикл очерков «Маленькие люди». Один из них — «Приключение Сеньки» — рисует историю крестьянского мальчика, отданного отцом за пять рублей в Петербург. «У крестьян Олонецкого края, — писал Круковский, — во многих прионежских деревушках существует неразумный, бессердечный обычай без особой нужды (курсив мой. — О. И.) посылать детей в Петербург и отдавать их мелким торговцам в услужение, «в обучение» как говорит народ» [3]. Публицист был не совсем прав. Именно нужда заставляла крестьянина принять непростое решение. Семья на некоторое время избавлялась от лишнего рта, надеясь в будущем получать от «бурлака» (так крестьяне называли проживающих и зарабатывающих «на стороне») денежную помощь. Торговля детьми, скупка и доставка в Петербург дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали «извозчиками» или «рядчиками». «Помню хорошо, в Киндасове жил некто Патроев… Он все время набирал детей и увозил в Питер. Вася Лаурин, мой брат Степан Секон, Гриша Родин, Мария Ивановна… Мари Мярян — все они были в Питере [подручными]. Патроев отвозил их в кибитке, вот как раньше детей продавали. А потом купцы там были, мастера, они заставляли детей работать в пошивочных [и других мастерских] шили да все», — вспоминала Баранцева [4]. Во второй половине ХIХ века поставкой детей из Олонецкого уезда в Петербург успешно занимался крестьянин Федор Тавлинец, проживавший в деревне Погост Рыпушкальской волости. За 20 лет он отправил в столицу около 300 крестьянских детей. Там он устраивал их в ремесленные заведения, заключал контракт с ремесленниками на обучение и получал вознаграждение за поставку учеников. О его деятельности властям стало известно, когда «извозчик», нарушая договоренности, попытался уклониться от передачи части вырученных денег родителям. Мальчиков обычно просили разместить в магазины, а девочек — в модные мастерские. Они снабжали ребенка одеждой и провизией на дорогу, паспорта же вручали промышленнику. С момента увоза судьба детей всецело зависела от случая и, прежде всего, от возницы–промышленника. «Извозчику» не платили за перевоз, он получал деньги с того человека, которому отдавал в обучение ребенка. «Понятно, что при таких условиях, — писал житель села Кузаранда Н. Матросов, — последний рыскает по столице и разыскивает место, где ему дадут побольше денег, не спрашивая, способен ли ребенок к данному ремеслу, хорошо ли ему будет жить и что выйдет впоследствии». За каждого ребенка, сданного в учение на 4-5 лет, «извозчик» получал от 5 до 10 рублей. При увеличении срока обучения цена возрастала. Она в 3-4 раза превышала сумму, отданную скупщиком родителям, и в значительной степени зависела от внешних данных, состояния здоровья и расторопности малолетнего работника. Лавочник или хозяин мастерской оформлял ребенку вид на жительство, обеспечивал его одеждой и питанием, получая взамен право всевластно им распоряжаться. В судебной практике того времени подобное явление фиксируется именно как торговля детьми. Например, хозяйка одной из ремесленных мастерских на суде объясняла, что в Петербурге принято покупать детей в учение, в результате чего покупатель приобретает право пользоваться рабочей силой ребенка. Масштабы торговли детьми в конце XIX века, по мнению современников, приобретали громадные размеры. Круковский рисовал удручающую картину, наблюдавшуюся при появлении скупщика ранней весной: «Стоны, крики, плач, иной раз — ругань слышны тогда на улицах безмолвных деревень, матери с бою отдают своих сыновей, дети не хотят ехать на неизвестную чужбину» [8]. Закон признавал необходимость обязательного согласия ребенка, отдаваемого в обучение ремеслу, или «в услужение»: «Не могут быть отданы дети родителями без собственного их согласия…» [9]. На деле же интересы детей в расчет, как правило, не принимались. Чтобы закрепить свою власть над ребенком, покупатели брали от родителей долговую расписку. Но не только бедность заставляла олонецких крестьян расставаться со своими детьми. Воздействовали и уверения, что в городе ребенок будет определен «на хорошее место». Народная молва хранила память о богатых выходцах из Карелии, сумевших разбогатеть в Петербурге. Рассказы об их капиталах будоражили мысли и чувства карельского крестьянина. Неслучайна пословица — «Miero hinnan azuw, l’innu neidižen kohendaw» — «Мир цену установит, город девушку сделает лучше» По наблюдениям чиновников, священников, учителей каждый отец, имевший нескольких детей, мечтал отправить одного из них в столицу. Однако не все дети могли быстро привыкнуть к новым условиям жизни в городе. Карельский сказитель П. Н. Уткин рассказывал: «Увезли меня в Питер и определили на пять лет мальчиком к сапожнику. Ну, мне стало жить очень плохо. В четыре часа утра разбудят и до одиннадцати вечера на побегушках». Герой повествования решился бежать [10]. Многие по разным причинам уходили от хозяев, вынуждены были скитаться. В рапорте уездного исправника Олонецкому губернатору в конце ХIХ века было зафиксировано, что отданные в учение, а по сути дела проданные в Петербург, дети «подчас почти полунагие в зимнее время, прибывают разными путями на родину». Охрана детского труда законодательно распространялась лишь на крупное производство, где надзор за исполнением законов осуществляла фабричная инспекция. Ремесленные и торговые заведения оказывались вне этой сферы. Законодательно возраст вступления в ученичество не оговаривался. На практике обычно не соблюдалось и установленные «Уставом о промышленности» ограничения продолжительности рабочего дня учеников — с 6 утра до 6 вечера, и тем более, назидание мастерам: «…Учеников своих учить усердно, обходиться с ними человеколюбивым и кротким образом, без вины их не наказывать и занимать должное время наукою, не принуждая их к домашнему служению и работам» [12]. Условия жизни, в которых оказывались подростки, толкали их на преступления. Треть всех правонарушений, совершаемых малолетними в начале ХХ века (а это были в основном кражи, вызванные недоеданием), приходилась на учеников ремесленных мастерских. Материалы олонецкой печати дают представление о том, как складывались судьбы проданных в Петербурге детей. Кому-то, как говорила пословица, Питер становился матерью, а кому-то — мачехой. Многие из оказавшихся в столице детей вскоре оказывались «на дне» петербургской жизни. О них инспектор народных училищ С.Лосев писал: «В то же время, когда Великим постом в Петербург направляются из Олонецкой губернии подводы с живым товаром, из Петербурга бредут по деревням и селам пешком, побираясь Христовым именем, оборванные, с испитыми лицами и горящими глазами, нередко пьяные, смиренные при просьбе милостыни и нахальные в случае отказа в ней, молодые парни и зрелые мужчины, изведавшие петербургское «ученье» в мастерских, петербургскую жизнь…» . Среди них было немало тех, кто в наказание за нищенство или другие проступки был лишен вида на жительство в столице. С детства оторванные от крестьянского труда, эти люди разлагающе воздействовали на односельчан. Пьянство, прежде не свойственное карелам, получало распространение в их среде в конце XIX — начале ХХ века, особенно среди молодежи и 15-16-летних подростков. Тот, кто стыдился своего возвращения неудачником в родную деревню, пополнял ряды «золоторотцев». Впрочем, немало было молодых людей, которые «удержались на плаву», адаптировались к городской жизни. По мнению современников, из всех «ценностей» городской цивилизации они освоили лишь лакейские манеры и так называемую «пиджачную» культуру, состоявшую в манере одеваться по определенному шаблону. Подростки стремились вернуться в деревню в «городском» костюме, вызывавшем почет и уважение сверстников. Появление новой вещи не оставалось незамеченным близкими и знакомыми. Принято было, поздравляя с обновкой, говорить: «Аnna jumal uwdištu, tulien vuon villaštu» — «дай бог обновку, а в будущем году шерстяную». Как правило, первым делом подросток покупал галоши, которые по возвращении в деревню независимо от погоды одевал по праздникам и на беседы. Затем, если позволяли средства, приобретались лакированные сапоги, часы, пиджак, яркий шарф… Просвещенные современники смотрели на это с иронией. Один из них писал: «Сколько спеси и глупого чванства, к сожалению, приносят лакированные сапоги с собой. Человек перестает узнавать своих ближних из-за блеска сапог. Единственно утешает в сих случаях то обстоятельство, что сняв с себя галоши и сапоги, он становится прежним Васькой или Мишкой» . В отличие от отходников на лесозаготовки и другие ближние промыслы, зарабатывавших на новую рубашку к Пасхе, сапоги или пиджак, «питеряки», «питербуры», то есть парни, работавшие долгое время в столице, обладали «щегольским» костюмом и составляли особо уважаемую и авторитетную группу деревенского молодежного сообщества. Вот детали одного из вариантов «изящного» костюма 13-14-летнего парня, возвратившегося в Олонецкую Карелию из Петербурга в 1908 году: пестрые брюки, котелoк, красные перчатки. Также мог присутствовать зонтик и надушенный розовый носовой платок. Статусная роль одежды в карельской культуре выражена достаточно ярко. Видимо, поэтому в карельском языке слово «herrastua», наряду со значениями «щеголять», «франтить», имеет и другой смысл — «мнить себя начальником». Наиболее удачливые и предприимчивые «выученики Петербурга», сумевшие разбогатеть и даже стать хозяевами собственных заведений, были, конечно, не многочисленны. Их визитной карточкой на родине становился большой красивый дом, в котором жили родственники и куда время от времени наезжал хозяин. Слава и капиталы этих людей являлись веским аргументом для крестьянина, отправлявшего своего ребенка в столицу. Влияние города на жизнь подростка в конце XIX — начале ХХ века было неоднозначным. Современники не могли не отметить позитивное воздействие — интеллектуальное развитие юношей и девушек, расширение их кругозора. В большей мере это относилось к тем, кто проработал на фабриках или заводах Петербурга. Вернувшись в деревню, эта немногочисленная часть молодежи уже не расставалась с книгой. И все же принудительная отправка детей в город вызывала озабоченность прогрессивной части общества. Крестьянин-карел В. Андреев из деревни Сямозеро писал: «Увезенные в город и помещенные в мастерские — они [дети. — О.И.], принужденные жить в помещениях хуже собачьих конур, питаемые отбросами и разной бурдой, постоянно избиваемые хозяевами и мастерами — большинство хиреет, и гостьей всех этих мастерских — скоротечной чахоткой уносится в могилу. Меньшинство же, перенесшее каким-то чудом все эти мытарства, достигало звания мастера, но, живя в пьяной и развратной компании несколько лет, само заражалось этими пороками и преждевременно сходило в могилу или пополняло ряды преступников. Дельных и работящих мастеров считалось и считается весьма мало». Ему вторил крестьянин П. Коренной: «Выходят в люди десятки, сотни гибнут. Их душит городская жизнь, отравляет организм, портит нравственно, возвращая деревне людей болезненных, с испорченной нравственностью».
Сообщение: 2180
Настроение: лучше всех
Зарегистрирован: 08.09.13
Откуда: Россия, Гатчина Ленинградской обл.
Репутация:
3
Отправлено: 20.10.17 08:06. Заголовок: Смеяться или плакать..
Смеяться или плакать?
Маме Джульетты на момент событий описанных в пьесе, было 28 лет. Марья Гавриловна из "Метели" Пушкина, была уже немолода: "Ей шёл 20 год". "Бальзаковский возраст" - 30 лет. Ивану Сусанину на момент совершения подвига было 32 года (у него была 16-ти летняя дочь на выданье).
Старухе процентщице из романа Достоевского "Преступление и наказание" было 42 года. Анне Карениной на момент гибели было 28 лет, Вронскому - 23 года. Старику мужу Анны Карениной 48 лет. Старикану кардиналу Ришелье на момент описанной в "Трёх мушкетерах" осады крепости Ла-Рошель было 42 года. Из записок 16-ти летнего Пушкина: "В комнату вошел старик лет 30-ти" (Это был Карамзин). У Тынянова: "Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года - возраст угасания"
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 29
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
"Я удивилась, как из такого подонка получился нормальный человек!" 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума