Отправлено: 30.01.14 17:39. Заголовок: Лидия Будогоская.

Повесть о рыжей девочке.

"Чти отца своего и мать свою". Непреложная заповедь, не допускающая исключений. Ничего не сказано о том, кем надо быть, чтобы чтить отца - разбойника. Или палача. Или жандармского полковника, который сажает в тюрьму "политических"...
И возможности выбора между отцом и матерью заповедь не предусматривает. А как быть, если они несовместимы? Вот абсолютно никак?

"Россия, которую мы потеряли". Небольшой городок на Каме. Самый уважаемый человек здесь - крупный заводчик, второй по важности - хозяин местного пароходства. А жандарм - полковник только третий... И как же он тешится властью в собственной семье! Здесь он - бог, царь и господин. Бьёт прислугу, а с домашними держится так, что никто не сомневается - не сегодня - завтра изобьёт и их.

Маленькая робкая жена плачет, её мать, далеко не робкая, но очень больная, может только сохранять достоинство... А как должна вести себя тринадцатилетняя Ева?
Дом для неё - это место, где можно говорить только с бабушкой и только вполголоса. Во избежание очередного скандала. Это место где, кажется, и дышать-то можно только в полвздоха... И зашуганному ребёнку кажется, что виновата... она! Папа мечтал о сыне, а родилась она. Девчонка, да ещё и некрасивая. Рыжая. Но может, папа смягчится и перестанет издеваться над домашними, если Ева будет отличницей? И рыжая девочка буквально погибает над уроками, и всё равно что-нибудь да недоучено, нет- нет да и проскочит "тройка"...
Могла ли Ева предположить, что это время ещё будет ей вспоминаться, как счастливое?!
Но вот мама, такая слабенькая и запуганная... исчезла! Сбежала. Забрать свою мать, Евину бабушку, ей было, очевидно, некуда. И папа сделал всё, чтобы сделать жизнь величественной старухи окончательно невыносимой. Ева, однако, не могла себе представить, что и бабушка может сбежать!
Да, внешне это не побег, а солидное отбытие. "Бежим, Ева! Беги со мной, как есть, в одном платьишке, всё у тебя будет!" Но Ева не решается. Ещё не край...
"Я буду тебе посылать деньги... копи на всякий случай!" - шепчет на прощание бабушка.

Но вот, погостив в селе у подруги, Ева вернулась домой и увидела... её комната не просто отремонтирована - превращена в дворцовый интерьер, изящную шкатулку! Это сделал папа? Для неё?! Но кухарка смущённо опускает глаза:
- Это больше не твоя комната... папа снова женится...
- Беру нищую, чтобы она была мне всем обязана! - хвастается папа.
Вот и невеста. Чуть старше Евы, в тесном поношенном платьице... впору пожалеть сиротку, которую откровенно продаёт родная тётка? Но никакой жалости не возникает ни у Евы, ни у читателя. Просто потому, что Женя (так зовут невесту) просто счастлива, что её продают так выгодно. Только одного и боится - чтобы сделка не сорвалась...

Край? Нет. Теперь папа шарит по Евиным тетрадям и ящикам стола, читает письма (и находит записку к мальчику!), поручает классной даме перехватывать письма к Еве, если они придут на адрес школы... И вот - перехвачено письмо от мамы! К вечеру его Еве всё-таки милостиво отдадут. Мама просит любимую дочку... потерпеть уж как-нибудь потому, что "прилично жить вдвоём им было бы не на что, если папа не даст на неё денег, а он, конечно, не даст, они бы даже нуждались"... Бедная, слабая мама!
И к Еве вдруг приходит ясное понимание того, что как бы она ни любила маму, а она её очень любит, ТАКОЙ она не будет! Она сильнее уже сейчас, она не испугается "нужды", она никогда ни у кого не попросит денег. Сама, только сама!

Последнее унижение - последняя капля. Побег в тот день, когда папа поехал усмирять очередной бунт "черни".
Читателю ясно, что это просто поездка на пароходе, потом - на катере, потом - по железной дороге. Но Ева... она обмирает от ужаса при каждом шорохе, не смеет выйти из каюты пообедать, и даже просто снять платок - все увидят приметную рыжую шевелюру. Ведь папа, конечно, уже разослал телеграммы на все станции, её ищут! А милый попутчик удивлён, что девочка едет одна и безо всякого багажа. Приходится соврать, что багаж потеряла - не признаваться же, что живя всю жизнь на всём готовом, не догадалась взять с собой ничего! Даже еду... Спасибо добряку - соседу, голодной не оставил, и вообще - с ним не так страшно... Но всё равно страшно! Темнеет в глазах от ужаса при виде жандармской шинели на перроне! И Петербург понравился поначалу только тем, что здесь так много народу, легко затеряться!

Но вот и нужный дом, подъезд, квартира... Бабушка!
- Я знала, что ты прибежишь. Даже комнатку тебе приготовила!
- Боюсь...папа найдёт...вернёт...
Бабушка хочет промолчать, но не может. И отвечает хотя и не сразу, но очень торжественно:
- Не вернёт. Нашло его возмездие. Убили его.


***
Повесть автобиографическая. Какой же смелостью и честностью надо было обладать автору, чтобы так написать о своём детстве, о своей семье, о своём отце!
"Не убий"... ещё одна непреложная заповедь.
Но почему читатель готов мысленно повторить высокое и справедливое слово -"возмездие?"

 Отправлено: 31.01.14 10:39. Заголовок: Наталья пишет: И ка..

Наталья пишет:

цитата:

И как же он тешится властью в собственной семье! Здесь он - бог, царь и господин. Бьёт прислугу, а с домашними держится так, что никто не сомневается - не сегодня - завтра изобьёт и их.

Наталья пишет:

цитата:

Вот и невеста. Чуть старше Евы

Это прямо не папаша, это идиот какой-то! Невесте... Всего тринадцать лет?
Наталья пишет:

цитата:

Бабушка хочет промолчать, но не может. И отвечает хотя и не сразу, но очень торжественно: - Не вернёт. Нашло его возмездие. Убили его.

Так ему и надо. Пришибли, как бешенную собаку - и правильно сделали!
Вообще все эти русские князья-графья-дворяне были страшными самодурами. А кто-то ещё тоскует по царской России. Вот попали бы такие мечтатели на Урал, к тамошним приказчикам, или в крепостные к Троекурову!

 Отправлено: 31.01.14 10:54. Заголовок: Сколько лет этой нев..

Сколько лет этой невесте - не уточняется, но просто по описанию понятно, что не более шестнадцати.
А вообще - детских повестей такого уровня психологизма почти не встречала.

Разве только у Алексина... да и то этот виртуоз заработал на советских повестях для советских детей - да и махнул в Америку.

 Отправлено: 31.01.14 14:48. Заголовок: Наталья пишет: Скол..

Наталья пишет:

цитата:

Сколько лет этой невесте - не уточняется, но просто по описанию понятно, что не более шестнадцати.

Всё равно мерзавец."Невесте графа де Ла Фер всего шестнадцать лет" - это когда было? В начале семнадцатого века. А тут - девятнадцатый!
И к тому же отвратительна эта "продажа". Отец Евы, скорее всего, собирался с Женей поступить, как ребёнок с куклой - поиграть и выбросить.
Наталья пишет:

цитата:

А вообще - детских повестей такого уровня психологизма почти не встречала.

Наталья , это именно психологизм, а не сентиментализм. Ведь в повести хоть Евушку и Женьку мучает этот изверг, но расплата к нему пришла, а именно - смерть. Причём не простая смерть, а возмездие. Мордаунт убил палача, Юранд прикончил Данфельда, Дубровский спалил усадьбу... Все эти люди мстили. И папашу настигла расплата совершенно так же, как палача или Данфельда.
Помнится, кстати, я сочиняла повесть о жестоком барине, который жил в начале 19-ого века, и о том, как у того барина родился сын Сашенька. Повесть сама собой получилась грустная. История была о том, как граф Черепицын бил крепостных, издевался над простыми, но был невероятно любезен с гостями из Парижа и Петербурга, неподражаемо изыскан с дамами высшего света, и исполнял любые капризы "малютки Саши". Потом граф Черепицын забил до смерти четверых мальчишек, а крепостные в отместку напали и убили сына графа. А ведь мальчишка был абсолютно ни в чём не виноват...
Еве ещё повезло, что её отцу не отомстили так же, как графу Черепицыну! А то могли...

 Отправлено: 05.04.15 23:17. Заголовок: Да, книга тяжёлая.....

Да, книга тяжёлая... Читать было очень трудно.
Скрытый текст

Фамилия у писательницы - Будогоская, без "р".

 Отправлено: 05.04.15 23:19. Заголовок: :sm15: Бася, спас..

Бася, спасибо, что заметили. Исправляю.

 Отправлено: 22.10.19 19:43. Заголовок: В детской литературе..

В детской литературе СССР редко поднималась тема семейного насилия. Исключение делалось, в основном, для дореволюционных историй. Например, для «Повести о рыжей девочке», которая, несмотря на тяжёлую тему, стала любимой для многих поколений детей — так, что в город Сарапул ежегодно стекаются туристы пройти маршрутами из книги.

what is the average salary of a forensic anthropologist
(вот она, та самая "рыжая девочка"!)

В 1898 году в городе Плоцке, под Варшавой, родилась девочка. Нет, полькой она не была — её отец был русским офицером: тогда Польша входила в Российскую Империю. Офицерам и в те времена постоянно приходилось переезжать, так что детство девочки Лиды прошло в нескольких городах. После Польши она пожила на Урале, под Челябинском, потом в Калуге. Пошла в гимназию в Кронштадте, а потом оказалась в Сарапуле.

Здесь её отец оставил армию и ушёл в жандармы. Платили в жандармах немало, но и работёнка была грязная: как можно жёстче разгонять любые стихийные и уж тем более организованные проявления недовольства. Чтобы в другой раз побоялись на улицах гудеть. Ну и, конечно, выявлять недовольных заранее.
Отец и до Сарапула был жёстким человеком. Работа жандармом превратила его в настоящего, невыносимого деспота. В книге Кюн-старший (за которым скрывается Будогоский) устроил дома тюремные порядки. Можете быть уверены: и это, и почти всё описанное — автобиографические эпизоды. Даже Коля Горчанинов существовал, его упоминание среди гимназистов Сарапула нашли энтузиасты. Скорее всего, вскоре после гимназии он оказался на фронтах Первой Мировой.

Есть и расхождения. Если в книге мать сбежала из семьи, не вынеся издевательств, то в жизни отец бросил жену и двух детей, найдя себе другой объект для того, что он считал семейной жизнью. Так Лида узнала, что такое благопристойная нищета: когда ты вроде ещё и в целых платьях ходишь, и общаешься с людьми из более состоятельных семей, но поесть досыта уже не можешь, и покупка канцелярских товаров — головоломка. А ведь в детстве она ездила с дедушкой по курортам, бывала в Дрездене, в Карлсбаде, в Берлине.

Чтобы прокормить себя и детей, мать уехала в столицу, работать в госпитале. Работы медсестры (тогда — сестры милосердия) никогда не была лёгкой. Но сейчас её хоть немного облегчает технический процесс. В те времена тяжелее было пойти, наверное, только в прачки.
Закончив гимназию, Лида тоже переехала в Петроград — ещё недавно Петербург. 1915 год, Первая Мировая. Отчаянно требовались сёстры милосердия; Лиде же отчаянно требовалось куда-то пристроиться, чтобы не висеть грузом на шее матери. Закончив соответствующие курсы, Лида устроилась сестрой в военный госпиталь. Гнойные раны, инфекционные, заразные больные, люди, обезумевшие после особо жестоких военных сцен или сражений — в работе военной медсестры очень мало возвышенного…

Работы бояться — хлеба не есть
Медсестрой Будогоская прошла и Первую Мировую, и Гражданскую. После демобилизации долго не находила, куда устроиться; семья жила на то, что младший брат Лидии, Эдик, хорошо умел рисовать, а сама Лидия с мамой были мастерицы что угодно сделать руками. Женщины Будогоские делали гномиков, игрушки на рождественскую ёлку, для одного торговца, Эдик мастерски их расписывал. Дохода едва хватало ноги не протянуть. Позже Эдуард Будогоский станет иллюстратором Лидиных текстов.

Наконец, биржа труда подыскала Лидии место: сестрой, но только на пункте охраны материнства и младенчества. Что ж, к малышам надо было привыкнуть, но они, по крайней мере, не матерились, не рвались в бреду, не зияли страшными ранами.
Восемь лет с младенцами. Потом — на трикотажной фабрике, в редакции детского журнала «Чиж», на молочной кухне, а потом, с новой Мировой войной — опять медсестрой к раненым. Затем были овощехранилище, работа рабочим сцены в кукольном театре… Всё это время — и даже дольше, с девяти лет — Будогоская знала, что всё равно главная её профессия — писать книги. Ещё в её девять она ответила так на вопрос отца, что из неё будет, когда она вырастет. «Тьфу, дура», отреагировал добрый папаша.

И Лида много лег тайком писала, раскрашивала и сшивала книжечки — так, чтобы отец не увидел. А то одной дурой бы не обошлось, пойми он, что она о писательстве серьёзно. По счастью, как соавтора рукописного журнала «Молодые грёзы» гимназическое начальство её разоблачило уже после ухода отца, а то досталось бы ей на орехи: журнал сочли вольнодумным.

Первую повесть издали, когда Лиде было тридцать один; помог лично Маршак. Повестей для девочек, с девочками слишком мало, сказал он писательнице. Очень нужны.
И изданная под покровительством Маршака книга была та самая — о рыжей девочке. Потом были ещё повести, но с успехом «Рыжей девочки» сравнился только послевоенный «Часовой», о медсестре, которую с винтовкой поставили охранять ворота госпиталя. Её тоже постоянно переиздавали.

В конце шестидесятых Будогоской пришлось оставить писательство. У неё развился склероз; вдобавок к болезни она страдала от крайней бедности и одиночества. Всегдашняя оптимистка, общительная женщина, она, по словам её тёзки Чуковской, одичала, смотреть на неё стало страшно. Чуковская была хорошей знакомой Будогоской и при случае помогала ей — Будогоская с издательствами работы не понимала, робела, так что фактически изданием повестей всегда занимались сочувствующие.

Всё больше погружаясь в болезнь, Будогоская прожила ещё долго, до середины восьмидесятых, и умерла в психиатрическом интернате.
Именно Чуковская после смерти написала о Будогоской самые личные воспоминания — как о человеке, а не о творце. Очень спортивная даже в свои почти семьдесят, когда двум Лидия довелось гулять вместе — легко подолгу ходила, даже на самых пересечённых маршрутах. Каждое утро начинала с гимнастики, которую заканчивала стойкой на голове.

Она сочетала меткость наблюдений о всех, кого знала лично — но об остальных не знала ничего, даже о самых маститых писателях СССР и, тем более, русской эмиграции. Не читала газет, журналов, не слушала радио: жила исключительно личным опытом, личными контактами. Вкус у неё был притом в литературе тончайший, и Чуковская сожалела, что не вышло у Будогоской сборника одним томиком. Кроме того, отличал её добрый юмор.

автор - Лилит Мазикина