Я случайно открыла для себя этого автора, просто наткнулась как-то на книгу, взяла в руки, открыла и... оторваться смогла только тогда, когда дочитала))). Так оно бывает часто, когда попадается интересная книга с лихо закрученным захватывающим сюжетом.

Вообще, самым знаменитым романом считается именно "Дама с ружьем...", но его я прочла вторым, первым была "Ловушка для Золушки", и именно он стал для меня любимым. И любимым романом у этого автора, и вообще одной из самых любимых моих книг.
Это не просто детектив, это еще и мощная психологическая драма.

Такой почти что сказочный зачин:
Жили-были когда-то, давным-давно, три девочки. Первой считалась Ми, второй — До, третьей — Ля. Была у них крестная, душистая-предушистая, и она никогда не читала детям нотаций, и ее прозвали «крестная Мидоля».

Самая красивая из трех этих девочек — Ми, самая умная — До, ну а Ля скоро умрет.

День ее похорон — памятный день в жизни Ми и До. Вереницей стоят зажженные свечи, горкой высятся шляпы на столе в церковном притворе. Гробик Ля — белый, земля на кладбище — сырая, вязкая. Яму роет человек в куртке с золотыми пуговицами. На похороны приехала крестная Мидоля. И когда ее целует Ми, крестная говорит: «Ненаглядная моя». А До она говорит: «Ты пачкаешь мне платье».

Проходят годы. Крестная Мидоля живет далеко-далеко, и шлет она письма с грамматическими ошибками, а рассказывают о ней шепотом. Сначала — она бедная и шьет дорогие туфли для богатых дам. Потом разбогатела и делает дешевые туфли для бедных. А потом накопила столько денег, что покупает красивые дома. И однажды — потому что умер дедушка — она приезжает в большущей машине. Она дает Ми примерить свою красивую шляпку, а на До смотрит и не узнает ее. Земля на кладбище сырая, вязкая, а человек, который засыпает дедушкину яму, носит куртку с золотыми пуговицами.

Со временем До станет Доменикой, а Ми — далекой Мишелью: они видятся только изредка, когда Мишель приезжает на каникулы и дает кузине До примерять свои пышные наряды из органди, и все кругом умиляются, что бы Мишель ни сказала, и крестная шлет ей письма, в которых называет ее своей ненаглядной. И настанет день, когда Ми заплачет над могилой матери. Земля на кладбище сырая, вязкая, крестная обнимает за плечи Ми, Мики, Мишель и что-то ей нежно шепчет, а что — До не слышит.

И потом Ми — она в трауре, потому что у нее нет больше матери, скажет кузине До: «Мне так нужно, так нужно, так нужно, чтобы меня любили. »

А через небольшое время, то ли через два, то ли через три года, ми простится с отцом на асфальтовой дорожке аэродрома, у огромной птицы, что унесет его вдаль, в свадебное путешествие с крестной Мидоля, в город, который До разыскивает, водя пальцем по картам своего школьного атласа.

А еще через некоторое время Ми уже больше нигде не встретишь, разве что на фотографиях в журнале с глянцевитой обложкой. То увидишь ее с распущенными по плечам длинными черными волосами, в бальном платье входящей в огромный зал, весь в мраморе и позолоте. То предстанет перед тобой длинноногая девушка в белом купальном костюме, лежащая на палубе белого парусника. А иной раз она ведет маленькую открытую машину, на которую карабкаются, цепляясь друг за друга и размахивая руками, какие-то молодые люди. Иногда хорошенькое личико Мики серьезно, брови над красивыми светлыми глазами немного насуплены, но это потому, что ее слепит солнце, играющее на снегу. А иногда она улыбается совсем близко, глядя прямо в объектив, и под фотографией написано по-итальянски: «когда-нибудь эта девушка станет одной из самых богатых наследниц в стране».

Пройдут еще годы, крестная Мидоля умрет, как умирают феи, в своем дворце — то ли во Флоренции, то ли в Риме, то ли на берегу Адриатического моря, и не кто иной как До выдумает эту сказку, хоть и отлично знает ведь она уже не маленькая, — что сказка эта — ложь.

Правды в ней чуть, но и этого довольно, чтобы До не спалось, да ведь крестная Мидоля и не фея, а всего лишь богатая старуха, которая пишет безграмотные письма, и До видела ее только на похоронах, и она вовсе ей не крестная, да и Мишель ей вовсе не кузина; это просто пустые слова, которые говорят детям прислуги, таким, как До и Ля: и звучит приятно, и вреда никому не принесет.

Сверстница юной принцессы с длинными волосами, украшающей иллюстрированные журналы, двадцатилетняя До, всю свою жизнь получает на рождество открытые туфельки, шитые во Флоренции. Оттого, может быть, она считает себя золушкой.

А дальше уже далеко не сказочная, а в общем-то обыденная и обычная в некотором роде история о зависти, предательстве, и о том, как далеко они могут завести на жизненном пути.
Что главным образом отличает этот роман от детектива в классическом, так сказать, его понимании. Есть преступление. Но нет расследования этого преступления, вычисления преступника опытным сыщиком: Элементарно, Ватсон! - или Пуаро помогли его маленькие серые клеточки))).
Героиня очнулась в больнице после пожара с обезображенным лицом, потеряв память. Она не помнит ничего: ни кто она такая, ни каким образом оказалась в больнице, почему произошел тот пожар. И на глазах читателя медленно, но верно она ведет поиски себя. И постепенно, шаг за шагом открывается неприглядная правда: Доменик, завидуя богатой подружке задумала убить Мишель, подстроив пожар. При этом самой обжечь лицо и руки, выдать себя за нее и получить т.о. все состояние Мишель, оставленное ей престарелой теткой. Она не учла одного: Мишель узнала о ее планах и сама воспользовалась придуманным До и ее сообщницей Жанной Мюрно планом. Так кто же на самом деле погиб на пожаре, а кто выжил? До? Или все же Ми?
Самое же инетересное и, я бы сказала, достоверное, что ни одна, ни вторая девушка не являются бездушной грубой убийцей и невинной жертвой. Вовсе нет. Каждая из них со своим, как говорят, "демонами в душе", со своими же давними обидами, трагедиями и потерями.
И симпатии читателя - до самой развязки - перемещаются от одной к другой.