Отправлено: 28.06.15 16:04. Заголовок: А был ли мальчик?

Открываю тему исторических расследований. Предлагаю тему: принцы в Тауэре. Помещаю ссылку на статью. Сразу обозначаю свою позицию: я за Ричарда. Моя позиция основывается на том, что автор хроники о Ричарде, сэр Томас Мор лжет в самых очевидных вещах. Например, в самом визуальном: уродство Ричарда. Восстановленный по черепу портрет опровергает: Ричард был красив и отнюдь не был горбат. Визуальная информация самая очевидная. А как сказал Козьма Прутков: Единожды солгав, кто тебе поверит.
Поскольку визуальное восприятие доказывает, что сэр Томас Мор лжет в этом пункте, возникает вопрос: а честен ли он в остальных? Например, что Ричард казнит оппонента, обвинив в колдовстве в следствии которого у Ричарда отсохла рука. Опять таки историческая реконструкция опровергает: обе руки на месте. Одна ложь тянет другую.
Выдержка из статьи:
Разумеется, такой человек не был продажным писакой, составлявшим под диктовку властей предержащих пасквили на их врагов. Для гуманиста задача смешать с грязью короля Ричарда была привлекательна, как возможность сделать шаг к торжеству истинных ценностей. Ричардом можно было пожертвовать, чтобы обнажить общественные язвы, показав сущность тиранов, причем сделать это при полном попустительстве правящего монарха, который только порадуется обличению своего врага. Для нелюбви Мора к Ричарду имелась и личная причина: его воспитателем и наставником был кардинал Джон Мортон, относившийся к покойному королю резко враждебно (в пьесе Шекспира он выведен под именем епископа Илийского).атьи.

А? Каково? Смешать с грязью ради торжества истинных ценностей. Вообще-то оболгать кого-то, это не восстановить торжество истинных ценностей, это просто оболгать.

 Отправлено: 20.12.15 01:46. Заголовок: Возвращаясь к теме &..

Возвращаясь к теме "Последнего платежа". Вкратце.
"Впервые роман был опубликован в 1990 году под именем А. Дюма — как продолжение его же романа «Граф Монте-Кристо». Скрытый текст

Публикация появилась в московском журнале «Слово» и сопровождалась следующим заявлением редакции: ««Последний платеж» Александра Дюма (отца) был закончен в 1851 году. Писатель приходился родственником Дантесу, убийце А. С. Пушкина, и под впечатлением увиденного в России написал роман — дань памяти великому поэту России от француза, сожалеющего, что его сородич Жорж Дантес остался несмываемым пятном позора в истории Франции. Герой романа Эдмон Дантес — граф Монте-Кристо, носящий то же имя, что и убийца Пушкина, производит бескровную расправу над Ж. Ш. Дантесом с благородной целью отомстить за Пушкина и смыть пятно с собственного имени. Мы надеемся, что публикуемые нами главы из романа "Последний платеж", который нам любезно предоставил С. С. Гейченко, вызовут интерес у читателей. За неимением иного используем перевод В. Лебедева, который был сделан "для служебного пользования"». Осенью 1992 года редакция журнала «Слово» выпустила «Последний платеж» отдельным изданием тиражом 300 тыс. экземпляров. На обложке было указано, что роман добыт из архивов КГБ. В декабре того же года в газетах «Правда» и «Литературная Россия» появились рекламные статьи с повторением информации: неизвестная ранее рукопись Дюма извлечена из архивов КГБ. Однако 1992 год оказался знаменательным для этой истории и в другом отношении: 7 февраля 1992 года в Москве было образовано Российское общество друзей Александра Дюма. Возглавил его кандидат медицинских наук М. И. Буянов. Он первым аргументировано заявил: «Последний платеж» — мистификация, литературная подделка, спекулирующая на любимых именах А. С. Пушкина и А. Дюма. Уже в 1993 году в Москве вышла книга Буянова «По следам Дюма», где говорилось следующее: «Дюма побывал в России в 1858/1859 годах, но никак не раньше, и не мог "под впечатлением увиденного" написать в 1851 году сей роман. Ни по родственным, ни по каким другим каналам Дюма не имел никакого отношения к убийце Пушкина, не пишет он об этом и в своих книгах о России, хотя Дюма — писатель многословный и о таком интересном факте обязательно упомянул бы. <…> Да и стиль "Последнего платежа" какой-то канцелярский, нединамичный, сонный, резко отличающийся от искрящегося, легкого, высокопрофессионального письма Александра Дюма». В книге М. И. Буянова можно найти перечень ошибок из «французской» части романа, недопустимых, по его словам, даже для французского школьника, и ряд сюжетных неувязок по отношению к роману «Граф Монте-Кристо». Не осталось незамеченным и то, что автор «Последнего платежа» гораздо лучше ориентируется в русских реалиях, хотя и тут попадаются детали, известные только с конца XIX века. Переписка с французским обществом друзей А. Дюма подтвердила предположение о русскоязычной основе романа. Наконец, был сделан запрос в КГБ и получен компетентный ответ: никаких сведений о пребывании рукописи в архивах не обнаружено. Стремление друзей Дюма оградить почитаемого писателя от навязываемого ему авторства понятно: во-первых, истина всего дороже, а во-вторых, «Последний платеж» — просто плохо написанная книга. Что касается мистификаций вообще, то они появлялись во все времена и не всегда были злом: известным мистификатором был соотечественник Дюма Проспер Мериме, издавший под видом народных песен собственный поэтический сборник; Пушкин, поддавшись на этот обман, перевел его как «Песни западных славян», в свою очередь включив в этот цикл под видом перевода несколько своих стихотворений; в итоге как французская, так и русская поэзия обогатились замечательными произведениями. К сожалению, «Последний платеж» вызывает совсем иные пушкинские ассоциации и заставляет вспомнить о жанре эпиграммы: Не то беда, Авдей Флюгарин, Что родом ты не русский барин, Что на Парнасе ты цыган... <...> Беда, что скучен твой роман. Беда книги о двух Дантесах не только в том, что она невежественна, но и в том, что в художественном отношении крайне слаба. Даже отвлекаясь от перипетий сюжета, ставящих ее на грань пародии, невозможно примириться с ее стилем, от первой страницы и до последней официозным, напыщенным и обезличенным речевыми штампами. «Продавший родину» Жорж Шарль Дантес, «типичный представитель авантюризма» и «выродок пройдоха», вступивший «в шкурный брак» и заслуживший «клеймо Каина»; «удрученная смертью мужа Натали Пушкина», «гордая санкт-петербургская красавица» с «царственной осанкой» и «величественным равнодушием», «наследница римских патрицианок»; «убитый горем отец прославленного сына»; движимые «прихотью Судьбы» одни герои и повинующиеся «властительнице-судьбе» другие; «могучие каменные твердыни» и «задорно шумевший самовар», «дьявольская изобретательность», «капкан власти», «адский замысел», «адские муки», «зубовный скрежет» и тому подобные красоты слога, рассчитанные, видимо, на не слишком взыскательное ухо, не просто наполняют страницы этого романа, а составляют сам его текст. Нельзя не сожалеть о том, что в этой словесной тине вязнет и «веселое имя Пушкин», как назвал его Блок: ни разу имя Пушкина не сказано без приложений, как если б вдруг читатели забыли, о ком идет речь: «величайший русский поэт», «кумир многомиллионного народа», «российский гений». Такая особенность произведения дала основания первому его критику М. И. Буянову сделать резкое, но справедливое замечание о «неумеренной, выходящей за все рамки разумного, правил приличия и законов литературных жанров демонстрации исступленной любви к Пушкину», переходящей в болезненную истеричность. Как мог бы согласиться в подобном случае лесковский Левша, «спору нет, мы в науках не зашлись, но только своему отечеству верно преданные». И для того, чтобы почувствовать как первое — что «не зашлись», так и второе — что «верно преданные», не нужно, как сказал поэт уже другого столетия, «во тьму филологии влазить». Некоторые эпизоды романа словно изложены по мотивам самых расхожих литературных страниц курса неполной средней школы. Нетрудно догадаться, что более всего почерпнуто из стихотворения Лермонтова «Смерть поэта». «Но понял ли, по крайней мере, сам этот злополучный Жорж Дантес, что он натворил, — вопрошает граф Монте-Кристо, — понял ли всю тяжесть своего проступка, всю огромность своей вины перед русским народом?». — «Не мог щадить он нашей славы; не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал!» — отвечает ему Лермонтов. Почти не замаскирован и другой лермонтовский мотив в ином эпизоде романа: «Произошло нечто такое, — рассуждает Эдмон, — что снова способно наполнить мою жизнь не идиллическим безмятежным спокойствием — сиречь бездействием, а свойственной и привычной мне жаждой деятельности, поисков, бурь! — Опять! Опять искания, бури, — со вздохом сказала Гайдэ». Короче говоря — «А он, мятежный, просит бури…». И так далее. Привычны слуху в этом тексте и иные штампы ХХ столетия, прочно внедренные в сознание нескольких поколений обязательными курсами общественно-политических наук. «Мой план — не догма, от которой нельзя отступить ни на йоту…» — заявляет Эдмон; «не догма, а руководство к действию», — свободно договаривает память, натренированная на формулировках классиков этого жанра. Так же знакомы и щедро рассыпаемые «"Дантесу номер два" — убийце Пушкина» упреки в «политическом карьеризме, оппортунизме» — и даже расизме: он один из тех, кто «смотрели и продолжают смотреть на африканцев, как на людей низших, обреченных на вечное унижение и рабство». «Африканцы» и антирасистская тема, получившие особую популярность после кинофильма «Цирк», на том не исчерпаны. Гайдэ учит русский язык — «Только из-за Пушкина!». И это мы проходили: «Да будь я и негром преклонных годов, и то, без унынья и лени, я русский бы выучил только за то…». И негр преклонных годов, кстати сказать, не преминет появиться: «Высокий, в пышной шапке жестко вьющихся седеющих волос, лет изрядно за шестьдесят…». Он шумно предстанет на веранде дома графа Монте-Кристо, чтобы поблагодарить того от себя и от имени… Александра Пушкина: «…и я, и Пушкин из своего гроба благодарно приветствуем вас, Эдмон Дантес, за вашу последовательность и неумолимость в отношении выродка, носящего то же имя, что и вы». Кто же этот новый герой романа, появляющийся уже на самых его последних страницах? А это сам Александр Дюма, не скрывающий личной заинтересованности в деле «мести Каину нашего времени, мерзкому авантюристу, убившему безжалостно и беззаконно моего тезку по имени великого русского поэта Пушкина. Ведь он тоже африканского происхождения, как и я! Мы оба могли быть наглядным примером и доказательством тех сил, какие таятся в солнечной крови Африки!». Так роман, заявивший в своем начале о семейном родстве двух Дантесов, завершается апофеозом родственных связей между «тезками по имени» Пушкиным и Дюма. Появление в эпилоге самого А. Дюма в качестве гостя графа Монте-Кристо неожиданно во всех отношениях. М. И. Буянов расценил эту сцену как типичную неувязку, свидетельство торопливости и небрежности сочинителя. В ином литературном тексте тут можно было бы увидеть условный прием, но в данной книге это еще одно подтверждение того, что настоящий автор текста не предполагал возложить мнимое авторство на Дюма, включенного в состав персонажей. Скорее всего, идея насчет более знаменитого и престижного имени на обложке родилась позднее, когда для того сложились особо благоприятные обстоятельства. Нет ничего тайного, что со временем не стало бы явным, — эта житейская мудрость, определившая, в частности, и движение сюжета подлинного романа о графе Монте-Кристо, оказалась верна и для данного случая. Имя автора «Последнего платежа» присутствовало в первой же публикации в журнале «Слово», но было выдано за имя переводчика спецэкземпляра для архива КГБ. Это Вячеслав Алексеевич Лебедев (1900—1979), автор популярных в 1950—60-е годы повестей о «преобразователе природы» Иване Мичурине, полководце Михаиле Фрунзе и «буревестнике революции» Максиме Горьком. Тот же ряд продолжала и книга о «величайшем русском поэте». Принимая во внимание даты жизни писателя, нетрудно заметить, что рукописи пришлось-таки полежать в ожидании той поры, когда она смогла бы сойти за сенсацию. Первых мистификаторов, стоило их продукции появиться в одном регионе, тотчас начали обходить другие. Мне довелось прочитать пресловутый роман по изданию, вышедшему в 1992 году в Симферополе с аннотацией: «Печатается по: А. Дюма. "Последний платеж". Издательство П. П. Сойкина. Перевод М. Игнатовой». В этом случае камуфляжем послужило имя известного петербургского издателя сочинений Дюма П. П. Сойкина и приличествующее случаю указание на перевод. Книгу выпустил Редотдел Крымского комитета по печати, тиражом поменьше московского, но тоже вполне солидным — 100 тыс. экземпляров. И на подобную мистификацию попались и будут попадаться как почтенные государственные «редотделы», так и отдельные читатели. В числе тех, кто с доверием отнесся к этой подделке, оказался и опытный педагог, постоянный автор московского научно-методического журнала. Его вопрос: «Узнали Дюма?» — поставлен в полной уверенности, что ответ на него не может быть отрицательным. Да и как не узнать, коли на книге указана фамилия? Еще верней во всём этом можно узнать историю сказочного медвежонка Винни-Пуха из замечательной книжки А. А. Милна. Ребенку рассказывают: «Давным-давно <…> Винни-Пух жил в лесу один-одинешенек, под именем Сандерс», — но неиспорченному детскому сознанию кое-что здесь понять невозможно. «— Что значит «жил под именем»? — немедленно спросил Кристофер Робин. — Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил — отвечают ему. Книга, написанная не Дюма, живет «под именем» Дюма, пополняя собой мифологию известного французского романиста. В сборнике «Крылатые слова» Н. С. и М. Г. Ашукиных проясняется еще один миф, привязанный к Дюма, относящийся к фразеологизму «Развесистая клюква»: «Выражение это употребляется как шутливое обозначение <...> чего-либо неправдоподобного, обнаруживающего полное незнакомство с предметом. Устная традиция упорно считает источником этого выражения описание путешествия по России Александра Дюма-отца. Между тем ни в книгах, описывающих его путешествие по России, ни в его романе из русской жизни "Le Maître d'armes" (1840) никаких грубых искажений в изображении русской природы, русских нравов и обычаев не встречается». В эпоху великих перемен увеличился и масштаб приписок: счет пошел уже не на отдельные выражения, а на целые романы. В середине 1990-х годов Российскому обществу друзей А. Дюма пришлось даже сделать об этом специальное заявление с перечнем тех дополнений к собранию сочинений, которые в действительности не имеют никакого отношения к подлинному Дюма. В их числе был указан и «Последний платеж». Но книга с «пушкинским» содержанием успела собрать свою дань наивно-восторженных откликов тех читателей, кто доверчиво вкусил эту порцию новоявленной развесистой клюквы". /Источник: ГОЛОВАЧЕВА Алла Георгиевна. Пушкин, Чехов и другие: поэтика литературного диалога. — Симферополь: Издательство «ДОЛЯ», 2005. — 304 с./ Подробнее здесь: http://www.bigyalta.com.ua/story/1677 Также о «Последнем платеже» можно прочесть в газете «Книжное обозрение» (1993, 23 апреля). Статья Александра Обризана и Андрея Кроткова «Веселые призраки литературы». http://adventures.unoforum.ru/?1-3-0-00000008-000-40-1

 Отправлено: 20.12.15 01:48. Заголовок: Ндя. Поздно автора ш..

Ндя. Поздно автора шендевра бить книгой по морде. помер, царствие ему небесное. Написал не то что плохо, а отвратно. Но поскольку спекулирует великими именами, то как говорили в те же лихие девяностые "пипл хавает".

 Отправлено: 20.12.15 02:03. Заголовок: Ага, дата "1890&..

Ага, дата "1890" указана на издании Роман=газеты, в мягкой обложке. Переводчик = вероятный автор был ещё и мистификатором?

Однако, будучи "пиплом", схавала в своё время не без удовольствия.
И прежде всего потому, что нет там осточертевшего либерального "всепонимания=всепрощения=всетолерантности". Нет, как не было у Лермонтова, например.

И не важна несравнимость талантов, когда есть совпадение системы координат.

 Отправлено: 20.12.15 02:24. Заголовок: Наталья пишет: Одна..

Наталья пишет:

цитата:

Однако, будучи "пиплом", схавала в своё время не без удовольствия. И прежде всего потому, что нет там осточертевшего либерального "всепонимания=всепрощения=всетолерантности". Нет, как не было у Лермонтова, например.

А я будучи пиплом схавала без удовольствия. Ну такая бездарная вещь! такая уныло-официозно бездарная. Пафос, штампы, казенщина. Было недоумение: разве мог гениальный писатель такую гадость написать? Лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Что касается всепрощениея-всетолерантности, так в дуэли решают все спортивные навыки. Дантес был чемпионом по стрельбе в кадетском корпусе. Против такого Дерсу Узала стреляться себе дороже. Вызов то не он посылал, а ему. Опять таки, покалечен на всю жизнь, карьеру военного пришлось оставить. Хотя... Дантес говорил, не будь дуэли, не было бы административной карьеры. Кого там прощать и не прощать? Дуэль то была честная. Не ты, так тебя. Пушкин во всяком случае Дантесу претензий в нарушении дуэльного кодекса не предъявлял.
Наталья пишет:

цитата:

И не важна несравнимость талантов, когда есть совпадение системы координат.

Нууу в процессе чтения художественной литературы мы получаем эстетическое, эмоциональное и интеллектуальное наслаждение. От чтения плохого литературного произведения остается неприятное послевкусие. Вроде отвратно сваренной бурды надо себя утешить что компоненты в бурде были исключительно полезные. Тебя прочел и огорчился, зачем же я читать учился.

 Отправлено: 20.12.15 02:25. Заголовок: Наталья пишет: Пер..

Наталья пишет:

цитата:

Переводчик = вероятный автор был ещё и мистификатором?

Выходит так. Ну он не только переводчик. Что то там ваял о Мичурине, о Фрунзе. Что то художественное, но сейчас не читаемое.

 Отправлено: 20.12.15 11:56. Заголовок: Наталья пишет: Соот..

Наталья пишет:

цитата:

Соотечественники могли и восхищаться. Дуэлянты у них чуть не в ранге национальных героев. Но что это меняет для нас с вами?

А Галуа? Его убийца во Франции национальный герой?

 Отправлено: 19.08.17 19:11. Заголовок: Выражение «мальчик ..

Выражение «мальчик для битья» (англ. Whipping boy) сегодня используется в переносном смысле для обозначения человека, который несправедливо наказан за чужую вину. Но было время, когда действительно брали мальчиков для наказаний за чужие проступки. Эту должность держали при английском дворе в XV и XVI веках. Марк Твен в своём романе "Принц и нищий" красочно расписал мальчугана у которого "моя спина - мой хлеб". Чтобы бедняга заработал побольше, Том обещает ему не слишком усердствовать в учении.



Причиной появления мальчиков для битья явилась идея о божественных правах королей, в котором говорится, что короли назначаются Богом, и подразумевается, что никто кроме короля не достоин наказывать сына короля. Но поскольку король редко оказывался рядом чтобы наказать сына, когда это необходимо, воспитателям молодого принца было крайне трудно обеспечить соблюдение правил обучения. Зато можно наказать другого ребенка.

Мальчики для битья воспитывались с принцем с рождения, были его компаньонами по играм и учебным занятиям. Между детьми зарождалась дружба и привязанность. Именно это и эксплуатировали учителя, наказывая близкого человека вместо провинившегося принца. Мальчиков для битья пороли на глазах у будущего монарха в уверенности, что подобное непослушание впредь уже не повторится.
Мальчики для битья, как правило, были благородного происхождения, но не всегда — им мог стать и сирота или подкидыш.
Жизнь мальчиков для битья была нелегка, но в будущем часто сулила обширные перспективы. Например, король Англии Карл I сделал своего мальчика для битья, Вильяма Мюррея, первым Графом Мэнсфилд.

 Отправлено: 19.08.17 19:25. Заголовок: Ужас... И неизвестн..

Ужас...

И неизвестно, кого тут больше мучили - мальчика или беднягу-принца.

А Вильям на портрете очень даже ничего

 Отправлено: 01.04.19 15:27. Заголовок: Ученые из Йоркского ..

Ученые из Йоркского университета уже некоторое время изучают записи об архиепископе Уильяме Мелтоне, который в 1300-х годах выступил против Шотландии и управлял целым войском. И совсем недавно на страницах книг они нашли удивительную историю, достойную приключенческого фильма: монахиня фальсифицировала свою смерть и совершила побег из монастыря.



Как гласит старинный регистр, монашка по имени Жанна притворилась больной, а затем с помощью своих сторонников подготовила искусный манекен, который сбил с толку ее сестер. Жанна сбежала, а манекен захоронили вместо «преждевременно усопшей». Мелтон в красках описал проступок монахини, которой хватило наглости наплевать на все нормы приличия, целомудрие и религиозные обеты и вступить на путь похоти, нисколько не испугавшись за свое душевное и телесное здоровье.

Чем закончилась история приключений монашки Жанны, история умалчивает. Возможно, она вернулась в монастырь, а возможно, так и вела жизнь обычного человека. Историки рассказали, что побеги из монастырей задокументированы довольно-таки часто. В большинстве случаев служители, не зависимо от пола, сбегали, чтобы завести семью. В Средние века очень часто в монастырь отдавали подростков, которые еще не понимали, чего именно хотят, а спустя время решались полностью изменить свою жизнь. Однако таких ухищренных способов, к какому прибегла монахиня Жанна, британцы в древних письменах еще не встречали.

 Отправлено: 25.11.19 22:27. Заголовок: Не люблю смотреть и ..

Не люблю смотреть и слушать Эдуарда Радзинского: позёрство, кокетничание, визгливые интонации... Всё это настолько мешает восприятию!

Но вот - прочла две его книги с одним названием: "Загадки истории". Теперь хочется прочесть и все остальные. Оказывается, в печатном варианте это прекрасно!

В двухтомнике несколько пьес.
"Театр времён Нерона и Сенеки" просто восхитила.
Император Нерон обожает театр, считает себя гениальным актёром, сам ставит спектакли - и в этих постановках актёры умирают не понарошку. По - настоящему. Нет такого вида смерти, до которого не додумалось бы патологическое воображение! Единственная цена, которой здесь можно купить жизнь - убить другого.
На эту вакханалию смерти приглашён философ Сенека - учитель Нерона. Величайший гуманист, который вырастил величайшего садиста.
Он не будет откупаться и умолять - нет, он к смерти готов. Прежде всего потому, что дело жизни потерпело полный крах - ведь он мечтал вырастить идеального правителя! И смерть Сенеки в тёплой ванне - не более, чем легенда. Его конец будет страшным - но достойным. Гибель философа.
И прежде, чем покончить с человеком - украшением Рима, Нерон выскажет Сенеке, почему он стал тем, чем стал: оказывается, его, бедного, никто не любил! Виноваты все!

А ведь когда его матери оракул предсказал, что её убьёт собственный сын - император, она воскликнула: "Пусть убивает, лишь бы царствовал!"
Любовь, густо замешанная на тщеславии. Но - любовь.

 Отправлено: 26.11.19 03:27. Заголовок: Наталья пишет: На э..

Наталья пишет:

цитата:

На эту вакханалию смерти приглашён философ Сенека - учитель Нерона. Величайший гуманист, который вырастил величайшего садиста.

Ну призыв уничтожать лишних детей "подобно тому как мы сплевываем лишнюю слюну" и забава по собственному признанию фелляции с грудными детьми рабынь заставляет убрать всю симпатию и сочувствие к этому педофилу Сенеке напрочь. Это ж новорожденные дети. До такого маньяки не додумывались. Ясен пень, кого этот старый садист и извращенец мог воспитать.Так ему и надо.

 Отправлено: 26.11.19 10:17. Заголовок: :sm17: Реальный че..

Реальный человек и литературный персонаж - не совсем одно и то же.

Ещё меньше симпатий вызывает парижский палач Шарль Сансон - а повесть "Прогулки с Палачом" читается как история Французской революции глазами очевидца. Только взгляд у этого очевидца - с высоты эшафота, из тени гильотины.

А в повести "Любовные сумасбродства Джакомо Казановы" трудно любить Казанову - талантливого писателя, который пришёл к неутешительному выводу: единственный неисчерпаемый ресурс - человеческая глупость. Праведными трудами заработать ничего не смог - и тогда взялся "продавать себя молодого" - писать и рассказывать о бесконечной череде своих постельных приключений. Большую часть этих приключений он просто выдумал, остальное - приукрасил.
Но в результате - исчерпывающий портрет нравов, сметённых революцией. Вот уж где действительно никого не жалко!

Придирчивый потомок поищет - и найдёт хоть пятна на Солнце, хоть изъяны в монолитном характере Михаила Лунина - но повесть "Смерть Жака" - о последнем дне жизни единственного живого человека в окружении нежити - "людей-винтиков" Николаевской империи.

В повести "От ума на Руси одно горе" Чаадаев - тот, кого современники считали гением. Вероятно, в жизни, в живых беседах он был интереснее, чем в своих сочинениях. Впечатляло, конечно, и то, что позволил себе жить без оглядки на общественное мнение.
Сочувствовать ему у меня не получается, но его гонитель Николай Первый вообще никакой симпатии не вызывает. Их заочный поединок - схватка двух людей, очень неглупых, но с прямо противоположными устремлениями: для Николая -Россия - дом, для Чаадаева - так, неказистая квартирка, в которой едва можно жить. Живёт потому, что свои клопы как-то привычнее чужих.

Забавный факт, которого не знала: в 1830 году Чаадаев продумал, как реформировать наше многострадальное образование на началах народности. И записку о своих предложениях он написал царю ... по-французски! Извинился, что не владеет русским языком.
Такой карикатуры на реформатора русского образования ни один сатирик бы не придумал - "придумала" сама жизнь!

 Отправлено: 26.11.19 13:38. Заголовок: Наталья пишет: Реал..

Наталья пишет:

цитата:

Реальный человек и литературный персонаж - не совсем одно и то же.

Ну если Сенека литературный, то к реальному Нерону никаких вопросов По крайней мере за старого педофила. Ибо конечно, Нерон больная и неприятная личность, но его сильно демонизирует христианская мораль, а реальный Сенека ещё тот монстр. Агриппина...ну стоит вспомнить кошмарную судьбу реальной Агриппины и сколько она перенсла от жуткого дедульки Тиберия, как она с сестрой и матерью умирали от голода и все последующие беды чтобы не оправдать и не пожалеть, но понять что другой она и быть не могла. Ей пережитые ужасы и голод по ночам снились и она боялась вернуться к пережитому.

 Отправлено: 26.11.19 22:02. Заголовок: Интересна и повесть ..

Интересна и повесть о Моцарте - неудачнике слегка не от мира сего.
Да, был чудо - ребёнком, и зарабатывал тогда, вероятно, больше, чем какой - либо другой ребёнок в истории. Тогда он был единственным.
Но унаследованная от родителей непрактичность... и у взрослого столько конкурентов... работать локтями умели все - кроме гения.

Положение обязывало - а каждый новый камзол обходился в... симфонию. Работа до упада!
И кто мог завидовать Моцарту настолько, чтобы отравить? Сальери? Он был куда "признаннее" при жизни.

А небольшой рассказ о Сталине - "Коба" - сплошное недоумение земляка - соратника: КАК бывший Коба стал сначала первым среди равных, а затем и чем - то вроде языческого божества?
Неужели просто потому, что никто из нас, стоявших у истоков, не решился бы взять на себя ТАКУЮ ответственность?
Но нет, здравая мысль мелькает - но развития не получает. Не настолько рассказчик самокритичен. И с восторгом самобичевания он произносит, что просто все вокруг - рабы по натуре! И он, нарком - тоже. Как все.

Но самая интересная в сборнике повесть "Последняя из Романовых" - о княжне Таракановой.

Дочь Елизаветы или авантюристка? О ней, казалось бы, известно всё - полный отчёт о последних трёх годах её жизни. Но о предыдущих годах - ничего.

Ребёнок, рождённый в равелине - легенда. Сын у Алексея Орлова действительно был, и действительно внебрачный, но родился он ДО истории с самозванкой.
Гибель её во время наводнения - тоже легенда. Умерла от туберкулёза за два года ДО наводнения.

А вот факты...
Некая монахиня Досифея, в миру Августа (царственная!), жила скромно, неприметно, приняв великую схиму - не общалась ни с кем. И так - лет тридцать.
Содержали её, как принцессу, и на её похороны пожаловала царская семья.
Неужели она и была дочерью Елизаветы?!

И в своей повести Радзинский выстраивает стройную версию - авантюристка, умирая, ставит условие: она сообщает Екатерине о местонахождении настоящей царевны, а за это императрица отпускает на волю её слуг и не преследует сторонников.

Но если настоящая принцесса была известна, почему же сторонники, те же Огинские, не сделали ставку на неё?
Да потому, что это была ограниченная, малограмотная, пугливая боярышня - воспитали по-старинке! Никакого честолюбия, никакого даже вкуса к жизни. Из развлечений - одни молитвы.
И тогда, вооружившись её документами, международные авантюристы нашли актрису, подходящую на эту роль гораздо более. А что внешне не похожа на Елизавету - какая мелочь!

 Отправлено: 26.11.19 23:02. Заголовок: Ну в общем все та жа..

Ну в общем все та жа эффектная подача стереотипов. Дюма нервно закурил. За Сальери опять обидно. Читала я по диагонали, но загибы очень бросаются в глаза. Глубоко вчитываться не смогла, во избежания развития нейродермита.