Говоря о любви постсоветского человека к «тайным силам» и «тайным знаниям», следует понимать, что эта особенность мышления имеет явные корни в т.н. позднесоветский период. Собственно, именно тогда сформировалось это некритическое отношение к «эзотерическому» ,так явно выразившееся в 1990 годы. Впрочем, если честно, то последние несколько лет существования СССР были не лучше – достаточно вспомнить Кашпировского и Чумака. Поэтому совершенно очевидно, что искать причины этого явления надо именно в указанный период.
Что и будет сделано несколько позднее. Пока же хочу обратить внимание, что генезис данной «власти тайны» можно очень хорошо проследить по творчеству братьев Стругацких. Недаром их можно назвать «зеркалом русской контрреволюции», поскольку произведения фантастов очень хорошо показывают эволюцию советского интеллигентского сознания за послевоенный период. Чем браться особенно ценны для истории.
Так вот, в их работах очень хорошо видна эволюция представления о мире в пользу «тайных сил». В ранних произведенияъ Стругацких доминирует практически чистая от «тайных сил» картина мира, т.е. он оказывается вполне познаваем - пускай и с некоторыми «черными пятнами». (Т.е, еще неизвестных и даже опасных – но однозначно «приручаемых в будущем» сущностей.) Собственно, даже если не брать работы периода «до Полдня», где господствует практически раннесоветский пафос освоения природы («Страна багровых туч», к примеру, очень схожа с произведениями, посвященными покорению Севера), то можно увидеть, что главной идеей их является мысль о том, что «предстоит большая работа». Этот этос освобожденного, неотчужденного труда, труда человека-преобразователя мира, наиболее ярко раскрывается в знаменитом «Понедельнике», который «начинается в субботу». Но в целом, он проходит через все их творчество, оставаясь доминирующим где-то до «Обитаемого острова». Даже в «Трудно быть богом» неудача главного героя выступает всего лишь одним из необходимых эпизодов в деле поиска истины. Однако в «Острове» ситуация меняется. Нет, внешне все остается еще более-менее «прилично» - главный герой действует против несправедливости в мире, и действует успешно. Однако понимание текущей ситуации им исчезает. Его место занимает «разгадывание тайн», постепенное открытие неприглядной сути окружающего мира. В отличие от Руматы, который четко видит зарождение в своей реальности фашизма – адекватность данной модели для Средних веков оставим на совести авторов – для Каммерера, героя «Острова» устройство окружающего его социума оказывается непонятным. Поэтому он вынужден, помимо абсолютно предсказуемой своей борьбы «за лучшую жизнь», постоянно отгадывать всевозможные загадки – пока, наконец, не оказался перед земным же резидентом. Собственно, именно эта смена базовых моделей взаимодействия героя и реальности – а именно, переход от исследования к игре – и характеризует указанное изменение творчества братьев. * * *
Собственно, как раз после «Острова» основным элементом «мира Полдня», создаваемого Стругацкими, становится т.н. «прогрессорство». Оно сменяет бывшую до того лейтмотивом науку, знаменуя завершение эпохи. И разумеется, вместо инженеров и ученых в подобном мире ведущее место занимает то, что можно назвать спецслужбой. Но данное изменение – только начало. Дальнейшая эволюция творчества данных фантастов идет дальше. В «Жуке в муравейнике» (1980 год) можно увидеть появление нового «мотива» в добавление к игре - того, что можно назвать эсхатологией. До «Жука» человечество Полудня практически бессмертно и всемогуще, и все действия его членов могут лишь более-менее увеличить или уменьшить указанное могущество. В этом же произведении впервые появляется тема «всемирной угрозы» даже для столь мощной и разветвленной цивилизации. А как иначе трактовать пресловутую идею «подкидышей» - неких «троянских коней», заброшенных Странниками в самую гущу земной жизни?
Все это приводит к тому, что после «Жука в муравейнике» «мир Стругацких» постепенно «сворачивается» около идеи противодействия секретных агентов таинственной внешней силе. В качестве ее пока выступают пресловутые «Странники», однако это уже не одна из загадок внешнего мира, как это обстояло ранее. Чем дальше, тем больше они становятся чем-то большим, нежели просто высокоразвитая цивилизация. В конечном итоге, указанная эсхатология проникает и в работу созданных авторами спецслужб (КОМКОН-2) – как говорить в том же «Жуке в муравейнике» один из основных героев (Рудольф Сикорски):
«…если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях — мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился чёрт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах…» Т.е, речь идет ни о чем-нибудь, а о спасении человечества, как такового. Именно этим занимаются Сикорски с Каммерером, по сути, не отличаясь от какого-нибудь «Джеймса Бонда» или Бэтмана. Правда, братья оставляют себе маленькую «калитку» - возможность интерпретировать все написанное как раз в плане допустимости подобных представлений, отказываясь явно признавать ситуацию в данном произведении опасной. (Т.е., до конца непонятно, является ли Лев Абалкин «инструментом странников» или нет – а значит, еще можно делать вид, что произведение посвящено нравственному выбору героев.)
Однако, если рассматривать общее изменение ситуации в «мире братьев», то становится понятным, что указанная возможность вводится, скорее, «для проформы». Уже в следующем произведении – «Волны гасят ветер» - они окончательно утверждают эсхатологический принцип и реальность «тайной опасности». Если в том же «Жуке» пресловутая связь между «подкидышами» и «детонаторами», и проистекающая от этого опасность человечеству лишь предполагается, то в «Волнах» мы встречаем ее выраженной явно. Конечно, и тут братья предлагают нам «псевдооптимистическую концовку»: дескать, людены абсолютно не враждебны человеку, а напротив, готовы следить за ними - «над пропастью во ржи». Однако понятно, что это всего лишь «отмазка», поскольку в любом случае, после всего случившегося говорить о какой-либо субъектности человечества смешно. В лучшем случае, оно превращается в маленьких детей в заботливых руках «люденов». Ну, а во что оно превращается в худшем, лучше не задумываться. * * *
Впрочем, не стоит думать, что на этом эволюция творчества братьев останавливается. Напротив, она идет еще дальше, отражая, таким образом, эволюцию советского общества. Как я уже писал, если человек начал поиски «тайных» и «могущественных» «сил», то рано или поздно, но он пойдет дальше в указанных поисках. И от «сговора олигархов» перейдет к «мировому сионизму», а затем, если его не остановить – к пресловутым рептилоидам и, непосредственно, Бафомету. Собственно, в той же сети сейчас полно материалов, где на полном серьезе утверждается господство указанной инопланетной расе – причем, такие материалы вполне сознательно перепощиваются и распространяются отнюдь не из прикола. Удивительно, но именно это произошло и с романами Стругацких. После инопланетных Странников и «антропогенных» люденов они все-таки перешли даже не к рептилоидам (последние, конечно, в рамках их вселенной не выглядели бы странно – по сути, это Странники и есть) а к тому самому, о котором вы подумали. К Демиургу, т.е., к той самой силе, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо.
Именно эта самая сила и является определяющим фактором в их последнем романе – «Отягощенные злом». Собственно, «тайнее и могущественнее» силу придумать уже невозможно. Конечно, Демиург Стругацких не совсем совпадает с известным библейским персонажем – тут идет, скорее, явная отсылка к гностикам – однако определенные параллели с булгаковским «Мастером и Маргаритой» все же прослеживаются. Ну, и разумеется, любые задачи могут разрешаться исключительно через указанную силу. Впрочем, как и следует из диалектичности нашего мира, как раз указанное достижение «вершины тайности» в последних произведениях позволяет достаточно хорошо вывести «корни» указанного явления. Ведь чем завершаются «Отягощенные злом»? А завершаются они тем, что один из главных положительных героев, гениальный педагог, не понимаемый, однако, окружающими, «подписывает контракт» с Дьяво…, простите, с Демиургом.
И с этого, собственно, и начинается история знаменитого «Полдня». Ведь подразумевается, что именно за счет указанной силы, вечно совершающей благо, и удалось распространить по стране сеть интернатов. Которые, в свою очередь, и выступают основой указанной коммунистической системы. Т.е., братья находят единственный способ построить коммунизм даже не в прилете пресловутых инопланетян, а в контактах с более древними хтоническими силами. Все остальные пути оказываются закрытыми – так как любое положительное начинание в этом мире немедленно уничтожается. К примеру, указанный выше учитель не находит понимания в обществе, а его школе угрожает закрытие – как обычно и должно происходить в позднесоветском мире. Таким образом, можно понять, что обращение к «хтонике» - сиречь, неоднократно помянутому нами Бафомету – происходит потому, что лишь в ней видится возможность изменения мира. Все остальное – бессмысленно. Даже спецслужбы, казавшиеся столь всемогущими в конце 1970 годов, и то оказываются неспособными провести людей к миру свободы и творчества. * * *
Но, как можно понять, и указанная «темная сила», разумеется, оказывается бессильной – никакие демоны не способны справиться с разваливающимся на куски «миром Полдня», никакие магические ритуалы не могут воскресить «человека Понедельника». Последние произведения «оставшегося брата» - Бориса Стругацкого («Поиск предназначения», «Бессильные мира сего») – наполнены именно этой «темной уверенностью». И, собственно, человеку не остается больше ничего – нежели просто потреблять, жить сегодняшним днем в вечном ожидании грядущего ужаса? Надо понять, какой слом пережил Борис Натанович в последние годы, когда он понял вышесказанное - и исходя из этого слома станут понятны его последние заявления. (Антисоветские и ультралиберальные.) Путь позднесоветского человека завершился – тьма накрыла его мир. И, собственно, смерть последнего Стругацкого выступила всего лишь официальным завершением того, что случилось с ним за десятилетие до этого.
Разумеется, надо понимать, что это – не конец для того, что мы именуем «коммунистической фантастикой», и которая для нас, во многом, связана с «миром Полдня». А всего лишь завершение одного из ее этапов, связанных с тем обществом, что именуется СССР. Этот этап включает в себя рождение представлений о будущем мире, взлет и расцвет его в 1950-1960 годы, сомнения 1970 -1980 годов, и наконец, отрицание в 1990 годах. Да, последнее плохо – но не фатально. Ничего страшного в этом нет, и коммунистическая фантастика на этом не кончается. И даже фактическое ренегатство Бориса Натановича Стругацкого не значит ничего, кроме ренегатства лично Бориса Натановича Стругацкого. Впрочем, после его смерти этот факт уже вообще ничего не значит…
«АиФ»: - Борис Натанович, как думаете, заслужила ли Россия покой? Или нам нужна Перестройка-2, 3 и дальнейшая перекройка страны?
Б.С.: - Подобная постановка вопроса кажется мне сугубо субъективной. «Нужна ли нам Перестройка?» «Надо ли перекраивать страну?» Что это значит: «нужна»? Кому нужна? Мне? Вам? Тете Моте? Да кто нас спрашивает, что нам нужно, а что нет? История развивается по своим законам (большинства которых мы не знаем), движется волей миллионов (по знаменитой Толстовской «равнодействующей миллионов человеческих воль»), попытки отдельных личностей («Великих Мира Сего») изменить ход событий иногда кажутся успешными, а зачастую приводят в кровавые тупики, и во все времена вопросы типа «нужна ли была революция?» содержат в себе не больше смысла, чем вопрос: «нужно ли было падение Тунгусского метеорита?» Метеорит упал потому, что комета прошла слишком близко от Земли. Революция разразилась потому, что возникшие в обществе социальные противоречия и напряжения оказалось невозможно разрядить иным путем. На вопрос «почему» иногда ответить удается, - вопрос же «кому нужно» попросту не имеет смысла. Вполне возможно, что очередная Перестройка произойдет. Нетрудно представить, что придется и страну «перекраивать», и в какой-нибудь «изм с человеческим лицом» нас поведут «без долгих слов» - возможных вариантов будущего можно рассчитать множество, и даже каждый раз объяснить, почему срабатывает именно данный вариант, но ответ на вопрос «кому это было надо» ответ, по сути, всегда будет один: так сформировалась равнодействующая миллионов воль.
До сих пор рабы?
«АиФ»: - Говорят, будто мы снова сползаем в Средневековье. Что впереди? Охота на ведьм, инквизиция, религиозные войны? Одичание масс на фоне технического прогресса?
Повесть братьев Стругацких «Трудно быть богом», действие которой происходит на другой планете в эпоху мрачного средневековья, была написана в 1960-х, но и во втором десятилетии XXI века не теряет своей связи с сегодняшним днем и прогнозами на завтра. Какие угрозы для общества, упомянутые в этой книге-притче, актуальны сегодня? Пришествие серых (фашистов) или черных (религиозного ордена), репрессии на книгочеев (интеллигенцию)? Может, мы уже пережили родимые пятна феодализма?
Б.С.: - Родимые пятна феодализма мы не пережили ничуть. И не переживем, пока в народе высок рейтинг мнений типа: «стабильность превыше всего», «любой порядок лучше вашей свободы» и «начальству виднее». Пока неодолимо сильна покорная, а иногда – даже страстная готовность отдать свою ответственность за течение обстоятельств тому, кто (добром или силой) готов взять эту ответственность на себя, - начальнику, хозяину, вождю. Пока ощущаем себя слабыми, неумелыми, второсортными. На этом самоощущении слабости, неумелости, второсортности массового человека феодализм простоял две тысячи лет, и еще столько же продержался бы, если бы не выяснилось, что вялый покорный холоп – никуда не годный работник в эпоху машин, интеллектуальных прорывов и бешеного роста производительности труда.
«АиФ»: - А что плохого вы видите в стабильности? Разве нестабильность и разруха лучше?
Б.С.: - Стабильность стабильности рознь. Есть стабильное движение в направлении прогресса, усложнения, накопления знаний и умений. И есть стабильность застоя, - болота, трясины, социального гниения. Отказ от демократических принципов автоматически приводит к ужесточению авторитаризма, а значит, - к стабильности застоя. Авторитаризм не терпит изменений. В идеале – никаких. Потому что каждое изменение есть создание чего-то такого, чего еще не было, и для любой авторитарной власти это смерти подобно. Именно поэтому любой авторитаризм исторически обречен: вопреки своему желанию и главной своей цели (сохранить себя в неизменности) он вынужден изменяться, - или превращаться в социальную руину типа Северной Кореи.
Что же касается разного рода поганых «реставраций» (вроде инквизиции, нацизма всех цветов и оттенков, идеологических избиений и религиозного фанатизма), то они (по-прежнему) вполне совместимы с нашей «пятнистой» реальностью, ибо не только не противоречат феодальному менталитету, но, как и раньше, порождаются им в переломные моменты схваток властных элит. Просто развитие и нарастающее преобладание менталитета демократического делают такие реставрации менее вероятными. Среди властьимущих и власти страждущих все шире и чаще возникают классические Шварцевские вопросы: «А не лучше ли его «ку» вместо того, чтобы «у»?» Не проще ли? Не легче ли? В конечном счете, - не дешевле ли?
«АиФ»: - И всё-таки что страшнее - топтаться на месте или идти вперёд, пусть даже круша многое на своём пути?
Б.С.: - Страшнее и печальнее всего – невероятная «упругость» менталитета, эта готовность и даже стремление возвращаться в прошлое, это пресловутое «история учит, что она ничему не учит». Есть такое полушутливое правило сопромата: «всякая деформация – остаточна», так вот иногда кажется, что не всякая. Что нас можно мять, давить, топтать, уязвлять всячески, а мы – снова и снова возвращаем себе первоначальный облик, словно некий сверхупругий детский мячик, делающийся из поколения в поколение только все более поцарапанным, шершавым и малопривлекательным. Судьба все не устает играть этим мячом, а мы никак не устаем жить битыми и жеваными и только бормочем с некоторым даже вызовом: «нас толкнули – мы упали, нас подняли – мы пошли».
Конечно, все это лишь грустная иллюзия. Конечно, меняется все. Но медленно, до чего же медленно! И всегда по правилу «шаг вперед – два назад». И обязательно под угрозой беды, в предчувствии беды, в ожидании беды. Но меняется! Сравните 2012-й и 1012-й, - малая минута истории прошла, а мир не узнать! Но нас-то в этом мире узнать можно и не трудно. Со всеми нашими ай-педами, тойотами, супермаркетами, марсоходами и ядерными щитами. Со всей нашей обезьяньей увлеченностью пустяками, с приступами обезьяньей ненависти к чужим и чисто обезьяньим обыкновением уступать одному только вожаку, но зато - всегда. С неумением думать, с нежеланием думать, с жадной потребностью верить, вместо того, чтобы думать. Вместе с неизлечимым нашим желанием работать меньше и получать больше. Одна Тысяча Ноль Двенадцатый, ау! Мы – здесь, мы все те же и все такие же и никогда не были другими. Или мы просто не умеем быть другими?
Топор и бритва
…Но современный Румата (прогрессор, герой повести «Трудно быть богом» - Ред.) вынужден будет сражаться не за «спрямление истории», не за спасение «книгочеев», вообще не за спасение культуры от «серых» и «черных», - сегодня все это атавизмы и анахронизмы, вроде колониальных войн 18-го века, или крестовых походов детей, или мессионерства века 16-го: никого из подлинно «крутых» властителей Мира Потребления все эти пустяки не интересуют и не привлекают. Идет создание нового мира, устроенного не так, как строился он последние десять тысяч лет и – похоже – создающегося вообще не за тем. А зачем, собственно ? Человек Потребляющий это социальная единица совершенно особого сорта. Он в своем роде совершенство. Он не нуждается ни в защите, ни в улучшении себя, ни в каких-то новых стимулах к деятельности. Собственно, он вообще не нуждается в какой-либо деятельности и в каком-либо особенном умении, кроме умения потреблять. А этому учиться не обязательно, это умение заложено в нем изначально вместе с неразлучным своим альтер эго – ленивой, недоброй, предельно самодостаточной обезьяной, смыслом и принципом существования которой и является Закон Халявы.
Мир вступил (буквально ворвался) в Эру Потребления, извечный Закон Халявы («больше потреблять ценой меньших усилий») разворачивает свои знамена над всеми континентами, перейдя за пределы жалобных мечтаний в область новой реальности, в которой, вроде бы, не обязательно уже «в поте лица своего есть хлеб свой». Такого мира мы еще не видывали. Не любовь и голод в нем правят, а стремление к власти и жажда крутизны – самые труднодостижимые, а значит, наивысшие ценности жизни.
Закон Халявы (при всей своей пошлости и малопочтенности) управлял, однако, миром на протяжении эпох и эпох, формировал мировоззрения поколений, волочил нас из пещер, через рабство и феодализм в новые и новейшие времена, - но делал это ценой невероятных взлетов человеческого духа, порождая все новые взрывы фантастического интеллекта, - те самые взлеты и взрывы, которые и составляли так называемый прогресс: непрерывное накопление знаний и умений. И все это, по сути, – во имя и во славу госпожи Халявы, чтобы можно было увеличивать неудовлетворимое потребление ценой наименьших усилий.
И вот торжество Закона Халявы состоялось. Еще, конечно, остаются страны и народы, «добывающие хлеб свой в поте лица своего», миллиарды все еще пребывают в этом первобытном состоянии, но без малого треть мира уже может кормить тех, кто задержался в прошлом, кормить пока еще скромно, но уже бесплатно. Процесс пошел, и пошли рушиться старозаветные принципы, век назад еще казавшиеся нерушимыми: «кто не работает, тот не ест», «живи своим трудом, а не чужим добром», «век живи – век трудись». Еще чего? Зачем? «Пусть трактор работает, - он железный» «Дал Бог работу, да отнял черт охоту»…И выясняется вдруг, что проще дать им всем какой ни на есть жратвы, каких ни на есть развлечений, чем искать им рабочие места, делать их образованными и вообще – человекоподобными. Проще. Бесхлопотнее. И в конечном итоге – дешевле. И можно заняться более перспективными делами.
«АиФ»: - Разве «халява» не чисто советское явление? Причем тут остальной мир? Понятие – «урвать на хяляву», то есть ловкостью и обманом получить задаром, незаработанное, вроде бы, всегда было присуще только советскому (совковому) менталитету…
Б.С.: - Я привык употреблять слово «халява» так, как оно использовалось у нас с незапамятных времен: «дармовщина», что-то, доставшееся тебе без труда и вообще без усилий. В этом смысле в моей терминологии (полушутливый) «Закон Халявы» употребляется как извечное желание нашего брата-примата получать как можно больше за самую малую расплату. Отсюда и скатерти-самобранки, и волшебные лампы, волшебные палочки и волшебники вообще. Так что ничего специфически совкового в халяве нет. Народ любит халяву, - причем любой народ и любую халяву.
«АиФ»: - Как же этот самый Закон проявляется на развитом Западе? Разве в США и Европе подавляющее большинство трудоспособного населения не вкалывает в поте лица в страхе потерять работу, лишиться страховки, оказаться на обочине? А японцы не умирают от переутомления? Что изменилось в «потогонке» работодателей и борьбе людей за место под солнцем? Разве им уже «не обязательно в поте лица есть хлеб свой»?
Б.С.: - То, что Вы так безжалостно описали, и есть работа Закона Халявы. «В поте лица своего есть хлеб свой» сегодня и в самом деле не обязательно. Но кого в Мире Потребления интересует хлеб? Двухэтажный чизбургер, - это уж как минимум. Вкусная и разнообразна жратва (которая пару веков назад была доступна только избранным). Автомобиль (который век назад был еще почти фантастикой). Дом с такими удобствами, которые два века назад просто не существовали. Возможность легко и свободно путешествовать по всему миру. Невероятные век назад развлечения…
Все стало возможно, все стало доступно практически всем, и по сути дела - ценой усилий, ничтожных, в сравнении с теми, которые требовались век назад, чтобы получить просто кусок хлеба с маслом. Конечно, «пот лица твоего» никуда не делся, но Мир Потребления платит тебе за этот пот исполнением таких твоих желаний, которые век назад просто не существовали. И «умирают от переутомления» в этом мире отнюдь не голодные-изможденные, не голые-босые, не отчаявшиеся родители безнадежно тающих детишек, - умирают Потребители Высокого Уровня, которым пороху не хватило повысить этот свой уровень и которые в поте лица не хлеба в этом мире искали, а совсем других ценностей: карьеры, «чести», «положения». С хлебом как таковым все у них было в полном порядке, и если бы интересовал их только хлеб (пусть даже и с маслом), они вообще могли бы не работать, а жить на пособие, как это и делают сотни миллионов неприхотливых потребителей, которых не смущает их неприхотливость. Необходимость работы ради куска хлеба ушла в прошлое, а вместе с ней – необходимость работы вообще. Потребитель работает теперь не для того, чтобы обеспечить себе минимум, - он работает исключительно ради максимума, потому что минимум общество позволяет себе обеспечивать ему даром. И может быть, современный, реально действующий, Закон Халявы следовало бы переформулировать так: возможный максимум потребления при полном отсутствии усилий для его получения. Это смотрится, как социальный тупик: миллиарды людей утрачивают необходимость трудиться, жизнь их теряет смысл и цель, и чудовищный груз Прогресса ложится на плечи подавляющего меньшинства: это либо Потребители Высокого Уровня («потребители власти», «карьеры», «почестей», «славы»), либо люди нового типа, - для которых сам труд становится источником наслаждения и радости («Потребители Радостей Труда»).
Новый бравый Человек Потребляющий не потерял ни одного дурного своего качества, заработанного веками пещерного бытия, веками рабства и феодального холопства. Он только стал еще безынициативнее, еще враждебнее к переменам, еще неприязненнее к любому труду, требующему усилий. Он потерял необходимость в труде, а значит, - остался без будущего. Еще полвека, век, и последние острова и континенты принудительного, за гроши, труда превратятся в зоны подкармливания и принудительной благотворительности, Человек Потребляющий станет гражданином вселенной и смысл существования цивилизации в тысячелетнем понимании этого слова прекратит бытие свое. (Неизбежный энергетический кризис затормозит этот процесс, но не сумеет вернуть человечество в «век пара и электричества» навсегда. Только на время, пока не будут найдены альтернативные источники энергии, а потом все пойдет по прежнему).
«АиФ»: - Почему же сегодня никто никого особо не подкармливает по всей дуге арабских «революций» от Ливии и Мали до Сирии и Афганистана? Наоборот, десятки прежде более-менее благополучных стран и народов оказались намеренно ввергнуты в междоусобные войны, разруху и нищету.
Б.С.: - Еще как подкармливает! Чего стоят только сотни тысяч иммигрантов из Африки и Азии, обрушившиеся последние годы на Европу! И помощь продовольствием тому же Сомали. И армии волонтеров из США и Европы в беднейших районах Африки и Центральной Америки, сражающиеся там с безжалостными эпидемиями… Конечно, всего этого еще прискорбно мало, и ни одна из серьезных социальных проблем пока не решена. Но процесс идет. И тренд очевиден, - так же, как тренд на смягчение диктатур и попытки предотвратить междуусобные войны. А ведь всего пару веков назад ничего этого и в помине не было!
«АиФ»: - Не кажется ли вам, что есть и другой, более циничный, и потому более реальный сценарий разделения человечества: на тех, кто достоин выжить (и потреблять дальше), и тех, кого уже сейчас толкают в некое планетарное гетто?
Б.С.: - Я не любитель конспирологии, и я ничего не знаю о подобных сценариях (сочиняемых, видимо, легендарным Союзом Девяти, мировой семибанкирщиной и прочими вполне таинственными организациями). Более того, я не понимаю, почему подобный сценарий следует считать «более реалистичным», нежели любой другой супер-проект, нацеленный на человечество в целом.
Но я зато совершенно уверен, что Время нового Руматы наступит с неизбежностью, лишь когда угроза тупика Эры Потребления сделается общим достоянием. Пока эта угроза скорее абстрактна, чем реальна. Кажется, что все идет путем, прогресс неостановим, потребление благополучно растет, кризисы (любые, включая военные) выглядят преодолимыми. Но ведь угроза этого тупика есть угроза потери будущего. Если ничего больше не надо, то зачем тогда все? Собственно , будущее это единственное, ради чего до сих пор существовало человечество. Во всяком случае, ничего кроме никогда не усматривалось. А у Человека Потребляющего никакого будущего нет. И не надо. У него – повторение настоящего. Но человечество слишком энергоемкая, слишком сложная, слишком динамичная, с огромным запасом устойчивости, структура, чтобы позволить себе просто так сойти на нет, потеряв будущее и не приобретя ничего взамен. И начнутся поиски нового человека, - Человека Воспитанного. У которого системой Высокого Воспитания обнаружен и развит главный его талант, - то умение, которым он владеет лучше многих и многих. Который не чужд потребления, но это – потребление знаний и умений. Для которого высшим наслаждением жизни является успешный творческий труд. В этих людях не будет ничего фантастического, они и в наше время не такая уж редкость: профессиональные группы, слаженные коллективы, «обитаемые островки», населенные этими людьми будущего, спокон веков разбросаны по нашему миру, и Румате предстоит великая задача: превратить исключения в систему и слить островки в континенты.
«АиФ»: - А откуда у вас такая уверенность? Может, как уже не раз бывало, в нас снова возобладает зверь (та же обезьяна) и взамен Человека Потребляющего человечество родит что-то еще похуже, например, Человека Плюющего На Все и т. п.?
Б.С.: - Разумеется, никакой уверенности «в неизбежности благоприятного будущего» у меня нет. Я просто описываю наиболее, как мне кажется, вероятный ход истории. Причем совсем ничего не пишу (и стараюсь не думать даже) о том, что будущее, которое нас ожидает, скорее всего, не будет ни «плохим», ни «хорошим», - оно будет ЧУЖОЕ, плохо поддающееся не только оценкам, но и самому обыкновенному восприятию, - переводу с совершенно нам незнакомого языка на привычный. А что касается «безжалостности и немилосердности» людей друг к другу, то на мой взгляд, ничего катастрофического с нами не происходит и не произошло. На мой взгляд, за последние 10000 лет человек не стал ни лучше, ни хуже. А тот, кто думает иначе, впадает в довольно распространенное заблуждение: ему все кажется, что мужик, бреющий бороду лезвием кремневого топора, не джентльмен, - в отличие от того, что бреется сегодня супербритвой с программным управлением. А на самом деле разница между ними только в том, что от первого пахнет хуже, чем от второго. Да и то - это еще большой-большой вопрос, как говорил Винни Пух.
Комплекс Бога
«АиФ»: - Недавно ушедший от нас фантаст Гарри Гаррисон сказал: «У человечества существует спасительный механизм саморегуляции – плохие времена не могут продолжаться долго…». Можно ли то же сказать и о России?
Б.С.: - Я бы сказал, НИКАКИЕ времена не могут продолжаться долго. И чем заметнее ускорение прогресса, тем короче время релаксации. Теперь человек «рожается, страдает и умирает», успев побывать и в тихом прошлом, и в крутом настоящем и в почти уже не доступном пониманию будущем. Другое дело, что СУТЬ происходящего на протяжении одной жизни меняется до обидного мало: меняется антураж, декорации, «удобства», и неизменны остаются дух, аура, сама атмосфера проносящейся мимо жизни, - трагичного отнюдь не становится меньше да и сами понятия «хорошо-плохо» изменяются поразительно медленно. А Россия наша – страна на перепутье. Пятисотлетнее рабство норовит повернуть пас в прошлое, «в медленное течение времени», в трясину застоя. А общий мировой тренд подгоняет на европейский путь развития, на проторенную дорогу демократических и экономических свобод – в Мир Потребления и ускоряющегося прогресса.
«АиФ»: - Еще цитата из Гаррисона: «Комплекс Бога — загнать людей в какие-то рамки, хотят они того, или нет». Вы согласны?
Б.С.: - Не знаю, не знаю. По-моему, человек изначально загнан Природой (Богом? Судьбой?) в такие ШИРОКИЕ рамки возможностей своих, талантов, инстинктов и комплексов, что не нуждается ни в каких дополнительных ограничениях или степенях свободы. «Я царь – я раб – я червь – я бог» Все. Этого уже ни в какие рамки не загонишь. Да и зачем?
«АиФ»: - Как вам в этом свете история с панк-молебном Pussi Riot? Говорят, что они выразили волю «несогласных» миллионов… Вы лично их бы простили?
Б.С.: - Я лично определил бы их мыть полы в женском монастыре суток пятнадцать подряд. Не терплю хулиганства, а тем более – хулиганства демонстративного, наглого, вызывающего. То, что хулиганство это имело политический акцент, сути дела не меняет и поганости поступка не отменяет вовсе. Но власть, как это у нас бывает слишком часто, отреагировала на инцидент настолько неадекватно, настолько бездарно, настолько бюрократически тупо, что вместо отвращения к хулиганам вызвала отвращение к себе и к нашей доблестной юстиции. Такое впечатление, что власть поставила себе специальной целью: расколоть российское общество как можно глубже, чтобы пропасть образовалась между людьми, по-разному относящимся к событию, чтобы сделать их взаимно непримиримыми взаимоненавистниками. Я с ужасом и отчаянием читаю, что пишут наши граждане по этому поводу, и наблюдаю, как прирожденные дураки демонстрируют безграничность своей глупости, отпетые люмпены – безмерность жестокости своей, а неистовые рабы церкви извергают из себя задержавшееся средневековье, настоенное на злобе и ненависти. Зачем? Зачем и кем запущен это парад крутого взаимонепонимания, яростного желания обличить врага и стереть его с лица земли? Кому это понадобилось? Или это просто «последний откат», решительное и необратимое возвращение в совок?
«АиФ»: - А может, это самих людей снедает взаимная ненависть? Возможно, мы стали настолько разные и непримиримые, что уже не способны ужиться в одном обществе, одном российском народе и одной стране?
Б.С.: - То, что общество наше расколото, видно простым глазом. Этот раскол – следствие всей предыдущей истории нашей: и эпоха застоя, и эра сталинизма, и даже царские еще времена наложили на нас проклятие разобщенности, не говоря уж о революции конца 1980-х. Общество с такой историей не может быть едино! Но в этих условиях власть должна прилагать все возможные и невозможные усилия к тому, чтобы раскол сглаживать, сшивать рваные раны полумертвой нашей идеологии, смягчать споры, больше уговаривать, меньше карать… Ничего подобного мы не видим. Власть по-прежнему продолжает искать «виноватых», наказывать «врагов», применять силу там, где должно вести дискуссию и искать компромисса. Все это, конечно, такое же наследие нашей истории, как раскол общества и внутрисоциальная неприязнь. «Так было – так будет» - не вчера сказано, не нынешним начальством, и никем никогда не отменялось.
покорная, а иногда – даже страстная готовность отдать свою ответственность за течение обстоятельств тому, кто (добром или силой) готов взять эту ответственность на себя, - начальнику, хозяину, вождю.
На этом, минуточку, стоит не феодализм (который простоял не две а "только" ОДНУ тысячу лет). Это принцип и практика ДЕМОКРАТИИ! Светлейшей - прогрессивнейшей ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ демократии. Изобретению Римской империи. Уже тогда было ясно, что права граждан надо давать всем - при том что большинство ими не будет пользоваться. Не сможет, не захочет, найдёт себе дела, более насущные и интересные. Это они, граждане, делегируют свои права и защиту своих интересов тем, кому доверяют.
Авторитаризм - болото?! Сообщите об этом кубинцам, ливийцам, китайцам, наконец. Авторитарный лидер - некоронованный монарх, но ведь лидером он остаётся в течение десятков лет именно потому, что МОЖЕТ. Может создать современную страну в пустыне, например. Или, как у нас при блаженном "застое", вводить в строй за пятилетку по пятьсот заводов.
И кому автор говорит о воздушной лёгкости современного бытия? Об "отпадении" необходимости работать?
Умный ведь он, очень умный. Но почему, читая Стругацких, вспоминаю Герцена? Его пассажи о коллегах, которые однажды почувствовали себя умнее своей страны, и загорелись стремлением её, убогую, просветить? Потому, что здесь "просветительство" лезет из каждой щели - причём с подменой базовых понятий.
Насколько социально - оптимистичны ранние Стругацкие - настолько беспросветно пессимистичны поздние. Возможно, оснований для оптимизма мало, но Александр Зиновьев писал об этом куда мудрее и взвешеннее. А мудрость ведь пришла не сразу.
В ранних своих работах, таких как "Гомо советикус", Зиновьев очень остроумно пишет о том, что наш человек - некая особая ветвь цивилизации, непонятно, для чего селекционированная, когда весь мир идёт по столбовой дороге. Потом - уехал, пожил в этом большом мире, и ужаснулся - столбовая дорога ведёт в никуда! Именно об этом его книга "Запад".
Дело в том, что всего 5% людей обладают психологическими способностями для лидерства или для предпринимательства. И нельзя сказать, что они - самые лучшие, самые ценные - у других способности к другим видам деятельности. Но всё, не приносящее больших денег, третируется, как ущербное. И люди глушат в себе все "бесполезные" задатки, затачивая себя только и исключительно на добычу денег - и их престижную трату. Становятся идеальными для производства ради производства!
В то время, как Советский Союз явил социальный прорыв - общество, в котором высоко ценились любые способности, идеальное для развития личности. И торжествующий "западнизм" его поглотил. Больше препятствий Западнизму нет...
Пессимизм? Да, но на основе опыта и сравнения. Без стремления поучать.
Двину мыслЮ.:) ИМХО, Борис Натанович несколько упрощает в самом определении причин: народ не ради халявы ждет доброго барина, который все решит сам. Это вообще изначально вопрос несколько иной плоскости, скорее мифической, чем практической.
Ожидание настоящего вождя - это в основе своей мечта о людях особого типа, которых не испортит власть. Она старше, чем феодализм и, возможно, старше даже, чем Рим. Из того же разряда, например, были все "долгоиграющие"" фантазии: подняться в небо, понять причину эпидемий, победить голод. Все они в положенный им срок становились насущной сверхзадачей и овладевали умами, но до того столетиями считались жалкими, смурными и сумасбродными.
Ждут не барина как такового. Ждут людей с особенным прогрессивным сознанием, которых чувство власти не сделает жадными, жестокими или тщеславными. Именно этот вопрос сейчас на повестке дня - технический прогресс дошел до той стадии, когда его уже невозможно доверить абы кому без риска уничтожить половину планеты.
Кто захочет отдать власть оторвавшемуся от реальности привилегированному психу, готовому развязать мировую войну ради пополнения своих личных закромов? Конечно, и раньше воевали за интересы правящих классов, но в этом "раньше", во-первых, не сносили города напалмом, а во-вторых, феодалы и императоры тоже за милу душу гибли в боях, а не шиковали на Мальдивах, и это несколько примиряло народ с необходимостью сражаться во славу государя/религии.
Такого разрыва между народом и элитой, какой наблюдается ныне, история не знала никогда. Рекордное расслоение по доходам, возможностям и перспективам. Соответственно, и запросы людей обусловлены новыми вызовами эпохи.
СССР мог бы стать первым государством нового типа, но такая идея не способна взлететь в отдельно взятой стране. Чтобы она состоялась в своем лучшем и прочном виде, нужна поддержка большей части человечества. Иначе заклюют и заплюют.
Однако направление заметно: сначала - фантазия, потом - мечта, далее - краткие попытки разнообразных общин и коммун, позже - огромное государство, продержавшееся семьдесят лет. Если история продолжит двигаться в этом направлении, следующий заход будет глобальным, хотя и назовут его, возможно, иными терминами и без привязки к советским реалиям.
10 интересных фактов о жизни и творчестве братьев Стругацких
Как и под какими псевдонимами творили писатели? Почему шутки над ними были чреваты последствиями?
Даже те, кто не жалует фантастику, прекрасно знают имена Аркадия и Бориса Стругацких. Они оставили в литературе столь глубокий след, что еще в 1977-ом году в честь них назвали астероид, который с тех пор носит красивое имя Стругацкия.
«Мы не хотели, но так получилось»
Стругацкие – самые популярные русскоязычные фантасты. Их книги были изданы в 33-ех странах и переведены на более чем 40 языков. Общий тираж произведений – больше сорока миллионов экземпляров, и с каждым годом это число непрерывно растет! А по сюжетам книг Стругацких снято целых 17 фильмов.
А по специальности вы кто будете?
Аркадий Стругацкий отучился в Военном институте иностранных языков. Он работал в Советской армии, был переводчиком с японского и английского. Позже он преподавал эти языки и переводил книги, в частности, популярного сейчас японского писателя Кобо Абэ. Брат Аркадия Борис по специальности был астрономом и служил в обсерватории. Иногда он помогал брату делать переводы с английского.
Расстояние – не помеха
Стругацкие вместе не жили: Аркадий находился в Москве, Борис – в Петербурге, который большую часть его жизни был Ленинградом. Писать в соавторстве всегда непросто, а уж на расстоянии... Братья, конечно, справлялись, но никогда не открывали секретов своей слаженной работы.
О ней известно совсем немного: сюжеты предварительно прорабатывались по телефону, а когда у Стругацких в процессе написания книги расходились взгляды, они попросту тянули жребий – что выпадет, то выпадет.
Антисоветчики? Увольте!
Поначалу произведения Стругацких воспринимали как безобидную развлекательную литературу – а, пусть печатаются, раз народу нравится. Но потом вышла повесть «Трудно быть богом», и власти насторожились. За братьями стали пристально следить. Некоторые их произведения объявлялись антисоветскими, ими зачитывались диссиденты, что, понятно, настораживало еще больше. Однако, сами Стругацкие все обвинения отвергали и антисоветчиками себя не считали. Ходячие аббревиатуры
Творчество Стругацких получило такое широкое распространение, что за авторами и их произведениями закрепились аббревиатуры, которые используются не только среди фанатов, но и в серьезных публикациях.
Так что если вас смущали таинственные буквы АБС, теперь вы знаете, что речь об Аркадии и Борисе Стругацких, АНС – об Аркадии, БНС – Борисе. ТББ – «Трудно быть богом», ПНС – «Понедельник начинается в субботу» и так далее. Даже международную литературную премию имени братьев называют коротко: АБС-премия.
Не шутите с фантастами
Одна из самых известных повестей Стругацких, «Понедельник начинается в субботу», получила свое название благодаря розыгрышу. Подруга Бориса как-то подшутила над ним – мол, в продажу вышел новый роман Хемингуэя, «Понедельник начинается в субботу». На поиск несуществующей книги убили несколько часов. Неудивительно, что название въелось в память! А потом и пригодилось в творчестве.
Вот вам и атеизм!
В книгах Стругацких много цитат из Библии и отсылок к библейским сюжетам. Борис Стругацкий пояснял, что верующими они с братом никогда не были, но глубоко уважали книги Библии как высокохудожественные произведения, достойные всяческих похвал. При этом религиозные идеи, изложенные там, вызывали у них острое неприятие.
Каждому свое
От фантастов такого ожидаешь меньше всего, но у Аркадия было консервативное отношение к технике. Он так и не смог примириться с техническими новшествами и не обзавелся собственным компьютером. Вместе с тем, писать от руки он терпеть не мог, так что идеальным вариантом для него была печатная машинка. А вот Борис не только приобрел компьютер, но и увлекался программированием.
Таинственные «С»
Братья творили под псевдонимами. Аркадий некоторое время подписывал свои произведения как С. Ярославцев. После его смерти Борис опубликовал два романа под псевдонимом С. Витицкий. Примечательно, что обе фамилии намекают на места жительства Стругацких: Ярославцев – от Ярославского вокзала, неподалеку от которого жил Аркадий, Витицкий – оригинальная отсылка к улице Победы (лат. «виктория») в Петербурге.
Необычное прощание
Аркадий Стругацкий умер в 1991-ом году, его младший брат Борис – в 2012-ом. У них нет могил: братья завещали кремировать их тела. Прах Аркадия был развеян над Рязанским шоссе, а Бориса – над Пулковскими высотами.
Насколько социально - оптимистичны ранние Стругацкие - настолько беспросветно пессимистичны поздние.
оптимистичны ли ранние романы? Далекая радуга. Где показана что земляне настолько инфантильны что делают опасный опыт на одной из немногих планет земного типа.Планете курорте. Хотя булыжников в космосе.. Круче только у головочева когда он притащил в Солнечную.Далее полное отсутствие спасательных кораблей. На курорте детстком. простите а почему нет? Дорого? При коммунизме?, Ну а Трудно быть богом так вообще..Мир Полудня полностью тоталитарен? Устроить полную блокаду планеты. Силами ЧЕГО?Этим коммунарам все равно что люди страдают умирают от голода болезней войн. Все равно что дети половина не доживают до взрослости.но нет лекартств мы им не дадим и никому не позволим прилететь ми дать лекартств или еду или..
Отправлено: 05.05.24 17:24. Заголовок: Наталья пишет: Мир ..
Наталья пишет:
цитата:
Мир вступил (буквально ворвался) в Эру Потребления, извечный Закон Халявы («больше потреблять ценой меньших усилий») разворачивает свои знамена над всеми континентами, перейдя за пределы жалобных мечтаний в область новой реальности, в которой, вроде бы, не обязательно уже «в поте лица своего есть хлеб свой». Такого мира мы еще не видывали. Не любовь и голод в нем правят, а стремление к власти и жажда крутизны – самые труднодостижимые, а значит, наивысшие ценности жизни.
Закон Халявы (при всей своей пошлости и малопочтенности) управлял, однако, миром на протяжении эпох и эпох, формировал мировоззрения поколений, волочил нас из пещер, через рабство и феодализм в новые и новейшие времена, - но делал это ценой невероятных взлетов человеческого духа, порождая все новые взрывы фантастического интеллекта, - те самые взлеты и взрывы, которые и составляли так называемый прогресс: непрерывное накопление знаний и умений. И все это, по сути, – во имя и во славу госпожи Халявы, чтобы можно было увеличивать неудовлетворимое потребление ценой наименьших усилий.
И вот торжество Закона Халявы состоялось. Еще, конечно, остаются страны и народы, «добывающие хлеб свой в поте лица своего», миллиарды все еще пребывают в этом первобытном состоянии, но без малого треть мира уже может кормить тех, кто задержался в прошлом, кормить пока еще скромно, но уже бесплатно. Процесс пошел, и пошли рушиться старозаветные принципы, век назад еще казавшиеся нерушимыми: «кто не работает, тот не ест», «живи своим трудом, а не чужим добром», «век живи – век трудись». Еще чего? Зачем? «Пусть трактор работает, - он железный» «Дал Бог работу, да отнял черт охоту»…И выясняется вдруг, что проще дать им всем какой ни на есть жратвы, каких ни на есть развлечений, чем искать им рабочие места, делать их образованными и вообще – человекоподобными. Проще. Бесхлопотнее. И в конечном итоге – дешевле. И можно заняться более перспективными делами.
«АиФ»: - Разве «халява» не чисто советское явление? Причем тут остальной мир? Понятие – «урвать на хяляву», то есть ловкостью и обманом получить задаром, незаработанное, вроде бы, всегда было присуще только советскому (совковому) менталитету…
Б.С.: - Я привык употреблять слово «халява» так, как оно использовалось у нас с незапамятных времен: «дармовщина», что-то, доставшееся тебе без труда и вообще без усилий. В этом смысле в моей терминологии (полушутливый) «Закон Халявы» употребляется как извечное желание нашего брата-примата получать как можно больше за самую малую расплату. Отсюда и скатерти-самобранки, и волшебные лампы, волшебные палочки и волшебники вообще. Так что ничего специфически совкового в халяве нет. Народ любит халяву, - причем любой народ и любую халяву.
«АиФ»: - Как же этот самый Закон проявляется на развитом Западе? Разве в США и Европе подавляющее большинство трудоспособного населения не вкалывает в поте лица в страхе потерять работу, лишиться страховки, оказаться на обочине? А японцы не умирают от переутомления? Что изменилось в «потогонке» работодателей и борьбе людей за место под солнцем? Разве им уже «не обязательно в поте лица есть хлеб свой»?
Б.С.: - То, что Вы так безжалостно описали, и есть работа Закона Халявы. «В поте лица своего есть хлеб свой» сегодня и в самом деле не обязательно. Но кого в Мире Потребления интересует хлеб? Двухэтажный чизбургер, - это уж как минимум. Вкусная и разнообразна жратва (которая пару веков назад была доступна только избранным). Автомобиль (который век назад был еще почти фантастикой). Дом с такими удобствами, которые два века назад просто не существовали. Возможность легко и свободно путешествовать по всему миру. Невероятные век назад развлечения…
Все стало возможно, все стало доступно практически всем, и по сути дела - ценой усилий, ничтожных, в сравнении с теми, которые требовались век назад, чтобы получить просто кусок хлеба с маслом. Конечно, «пот лица твоего» никуда не делся, но Мир Потребления платит тебе за этот пот исполнением таких твоих желаний, которые век назад просто не существовали. И «умирают от переутомления» в этом мире отнюдь не голодные-изможденные, не голые-босые, не отчаявшиеся родители безнадежно тающих детишек, - умирают Потребители Высокого Уровня, которым пороху не хватило повысить этот свой уровень и которые в поте лица не хлеба в этом мире искали, а совсем других ценностей: карьеры, «чести», «положения». С хлебом как таковым все у них было в полном порядке, и если бы интересовал их только хлеб (пусть даже и с маслом), они вообще могли бы не работать, а жить на пособие, как это и делают сотни миллионов неприхотливых потребителей, которых не смущает их неприхотливость. Необходимость работы ради куска хлеба ушла в прошлое, а вместе с ней – необходимость работы вообще. Потребитель работает теперь не для того, чтобы обеспечить себе минимум, - он работает исключительно ради максимума, потому что минимум общество позволяет себе обеспечивать ему даром. И может быть, современный, реально действующий, Закон Халявы следовало бы переформулировать так: возможный максимум потребления при полном отсутствии усилий для его получения. Это смотрится, как социальный тупик: миллиарды людей утрачивают необходимость трудиться, жизнь их теряет смысл и цель, и чудовищный груз Прогресса ложится на плечи подавляющего меньшинства: это либо Потребители Высокого Уровня («потребители власти», «карьеры», «почестей», «славы»), либо люди нового типа, - для которых сам труд становится источником наслаждения и радости («Потребители Радостей Труда»).
Новый бравый Человек Потребляющий не потерял ни одного дурного своего качества, заработанного веками пещерного бытия, веками рабства и феодального холопства. Он только стал еще безынициативнее, еще враждебнее к переменам, еще неприязненнее к любому труду, требующему усилий. Он потерял необходимость в труде, а значит, - остался без будущего. Еще полвека, век, и последние острова и континенты принудительного, за гроши, труда превратятся в зоны подкармливания и принудительной благотворительности, Человек Потребляющий станет гражданином вселенной и смысл существования цивилизации в тысячелетнем понимании этого слова прекратит бытие свое. (Неизбежный энергетический кризис затормозит этот процесс, но не сумеет вернуть человечество в «век пара и электричества» навсегда. Только на время, пока не будут найдены альтернативные источники энергии, а потом все пойдет по прежнему).
«АиФ»: - Почему же сегодня никто никого особо не подкармливает по всей дуге арабских «революций» от Ливии и Мали до Сирии и Афганистана? Наоборот, десятки прежде более-менее благополучных стран и народов оказались намеренно ввергнуты в междоусобные войны, разруху и нищету.
Б.С.: - Еще как подкармливает! Чего стоят только сотни тысяч иммигрантов из Африки и Азии, обрушившиеся последние годы на Европу! И помощь продовольствием тому же Сомали. И армии волонтеров из США и Европы в беднейших районах Африки и Центральной Америки, сражающиеся там с безжалостными эпидемиями… Конечно, всего этого еще прискорбно мало, и ни одна из серьезных социальных проблем пока не решена. Но процесс идет. И тренд очевиден, - так же, как тренд на смягчение диктатур и попытки предотвратить междуусобные войны. А ведь всего пару веков назад ничего этого и в помине не было!
Как наивно..Прям коммунизм рисует. А КТО будет обеспечивать этой халявой а?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 51
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума