Отправлено: 23.02.17 17:08. Заголовок: Люди Средневековья

Предлагаю в теме делиться интересными находками о людях, нравах и обычаях европейского Средневековья.

 Отправлено: 06.01.23 20:11. Заголовок: Фуэро Сепульведы, 13..

Фуэро Сепульведы, 1300 год. Просто оцените, насколько в Эстремадуре XIV века серьёзно относились к вопросам банных дел:

«Пусть мужчины идут в баню во вторник, четверг и субботу. Женщины идут в понедельник и в среду. А евреи идут в пятницу и в воскресенье. Ни мужчина, ни женщина не платят больше одного меаха при входе в баню, слуги их не платят ничего.

 Отправлено: 06.01.23 20:12. Заголовок: Если мужчина войдёт ..

Если мужчина войдёт в баню или в одно из помещений бани в женский день, заплатит штраф в десять мараведи. Если какая-либо женщина в мужской день войдёт в баню, и кто-либо оскорбит её или возьмет силой, то он не платит никакого штрафа и не становится врагом. Но мужчину, который в другой день возьмёт силой женщину в бане или опозорит её, должны наказать.

 Отправлено: 06.01.23 20:13. Заголовок: Также, если христиан..

Также, если христианин войдет в баню в день евреев или еврей в дни христиан, и евреи убьют христианина или христиане еврея, они не платят никакого штрафа. Также хозяин бани обеспечивает тех, кто будет мыться, тем, во что набирают воду, и другими вещами; и если не сделает так, то платит он пять солидов истцу и судье. Также тому, кто украдёт какую-либо вещь из вещей или из тех, которые необходимы в бане, надлежит отрезать уши».

 Отправлено: 25.02.23 00:12. Заголовок: Один из инквизиционн..

Один из инквизиционных процессов.

Замечательное дело одного мориска.

8 декабря 1528 года некая Катарина, прислуга Педро Фернандеса, управляющего графа де Бенавенте, донесла на одного мориска по имени Хуан Медина, медника, жителя местечка Бенавенте, уроженца Сеговии, старика семидесяти одного года.

Предыстория конфликта простая как трусы. Катарина была прачкой и плохо выполнила заказ –плохо постирала шмотки старого медника. Ну чтобы отстирать копоть и окалину с униформы кузнеца теми способами, секреты надо знать, Катарина, видимо, такими проф. секретами не владела и дедулька ей высказал. Сосед с соседкой поругались, казалось бы, все, конфликт закрыт. Но Катарина была бабой злющей, коварной и сплетницей. И она пошла в священный трибунал Вальядолида и настучала. Или передала донос через местного падре.

Суть доноса, только вы не удивляйтесь. Оказывается, старый медник…регулярно мылся. Да-да, оказывается, он, выходя из кузни регулярно тщательно мыл покрытые копотью руки. Так мало того, что он руки мыл, он ещё и ноги, оказывается, мыл! Какой греховодник! А каждую субботу и туловище мыл. А потом закрывался в мыльне. Не иначе и жопу, подлец тайно подмывал.
Откуда Катарине сие было ведомо? А за восемнадцать (!) лет до конфликта Катарина и Хуан Медина жили в поместье графа Бенавенте –служили они у графа, и любопытная баба все подсмотрела. Кроме того, Катарина старательно доложила, что жену медника, его дочь и зятя она за гигиеническими процедурами не застукала, но в мыльне домочадцы медника уединялись.

Кроме того, дедушка медник свинину не ел и вино не жаловал. Деда инквизиция взяла за мотню, арестовала и стала пытать: и впрямь он регулярно жопу моет? И впрямь ли он свинину не любит. Старый медник, потрясенный до глубин своей простой души так же просто отвечал: а обязан всю кошерную кулинарию любить? Где в Ветхих и Новых Заветах указано что христианин непременно должен вкушать рекомендованные инквизицией блюда испанской кухни? Ну вот он баранину любит. Потому её и ест. А свинину нет, не любит. И не уговаривайте.

По поводу мытья тоже не отрицал, но был очень удивлен и поинтересовался у инквизиторов: а они что, простите, не? Не моют срамные места? И как, простите мой мавританский. Ну не может он, медник ходить закопченным и вонючим.

Деда продержали в тюрьме два года. Допрашивали долго и внимательно, но свидетелей защиты не вызывали. Потом, не добившись толку, выпустили под подписку о невыезде. Через несколько месяцев спохватились – а как же это дед никого не заложил, не оговорил, новые дела по оговору не открыты –ай-яй, промашка какая. Снова деда в тюрьму и на пытки. Раздели догола, вздернули на дыбу. Старик сразу заявил, что все, что он скажет под пытками считать оговором, а оговаривать свой мавританский народ он не будет, не дождетесь. Деда растянули на «кобыле», били долго и старательно –молчит дед. В конце-концов отвязались, перешиб чистоплотный старый мавр святую инквизицию силой духа. Но судебные издержки, в т. ч. и за пытки на деда предусмотрительно возложили.

 Отправлено: 16.03.23 21:40. Заголовок: Мы видели, что сущес..

Мы видели, что существовал обычай ежегодно в первое воскресенье
Великого поста читать указ о доносах в одной из церквей каждого города, где
была учреждена святая инквизиция. По мере того как число проступков, о
которых нужно было доносить, увеличивалось, к указу прибавлялись новые
статьи. Инквизиторы некоторых провинций занесли в указ статью о
священниках-совратителях. Регинальд Гонсальвий Монтанус писал в 1567 году о
том, что произошло в Севилье, где указ был опубликован в 1563 году; он дал
повод такому большому количеству доносов, что секретари святой инквизиции
уже не могли справиться с их приемом; это заставило назначить
тридцатидневный срок каждой женщине-доносчице для вторичной явки. Далее
Монтанус говорит, что первая отсрочка сопровождалась еще несколькими и что
понадобилось не менее ста двадцати дней для получения всех доносов; по
словам того же автора, инквизиторы были вынуждены изменить план действий и
отказались от преследования виновных. Среди пострадавших было несколько
женщин известного происхождения и очень достойных уважения; они, сгорая от
стыда за свое поведение, переодевались и покрывали голову вуалью,
отправляясь к инквизиторам (занимающим замок Триана), из боязни встретиться
с мужьями и быть узнанными; несмотря на эти предосторожности, многие были
осведомлены о происходящем, и это чуть не подало повод к большим
беспорядкам. Монтанус утверждает, что инквизиторы, видя такое большое число
виновных, решили отказаться от своего предприятия, и люди злонамеренные
распустили слух, будто священники и монахи послали папе крупную сумму денег,
чтобы остановить преследования, но этот шаг якобы не имел ни малейшего
основания, потому что римская курия не смогла бы их спасти, если инквизиторы
пожелали бы преследовать виновных {Регинальд Гонсальвип Монтанус. Приемы
испанской инквизиции. С. 184. Гейдельбергское издание, 1567 г., без имени
типографа.}.

 Отправлено: 22.04.23 08:26. Заголовок: Восьмичасовой сон – ..

Восьмичасовой сон – современное изобретение.

Представьте, что вы живете в XVIII веке. Сейчас только половина девятого вечера, вы надеваете свой ночной колпак, гасите свечи и засыпаете, ощущая запах воска, который мягко заполняет воздух вокруг вашей постели. Проходит несколько часов. 2:30. Вы просыпаетесь, берете пальто и идете к соседям, потому что они тоже не спят. Спокойно читают, молятся или даже занимаются сексом. Очевидно, что до эпохи электричества двухразовый сон по ночам был совершенно повсеместным.

Тогда мы спали дважды за ночь, вставая на час или два для развлечений, а затем снова отправляясь в кровать до рассвета. Упоминания об этом встречаются повсюду в литературе, судебных документах, личных бумагах и записках. Удивительно не то, что люди спали дважды, а то, что концепция была настолько повсеместной. Сон из двух отрезков был обычным, принятым способом спать.

Как же люди распоряжались этими дополнительными часами? Примерно так, как вы можете себе предположить.

Большинство оставались в своих постелях и спальнях, иногда читали, а часто использовали это время для молитвы. Религиозные ритуалы включали в себя специальные молитвы для времени между двумя снами. Кто-то курил, говорил с домочадцами или занимался сексом. Некоторые были более активны и шли в гости к соседям.

Как мы знаем, практика в конечном итоге постепенно исчезла. Перемены произошли с появлением уличного освещения и, в конечном итоге, электрического внутреннего освещения, а также на популярность кофеен. Писатель Крэг Козловски развивает теорию в своей книге «Вечерняя империя». С распространением уличного освещения ночь перестала быть уделом преступников и низших классов и стала временем для работы и социализации. Два сна стали в итоге считаться бесполезной тратой этих часов.

Наука, судя по всему, подкрепляет то, что мы находим в исторических книгах. В ходе четырехнедельного исследования с 15 мужчинами, существующими в условиях ограниченных часов светового дня, начало происходить нечто странное. Наверстав часы недосыпа – обычное положение дел для большинства из нас, – участники начали просыпаться посреди ночи: У них стало по два сна.

В течение 12-часового отрезка участники сначала спали по четыре или пять часов, затем бодрствовали несколько часов, затем снова спали до утра. В целом они спали не более восьми часов.

Рассел Фостер , профессор нейробиологии в Оксфорде, указывает на то, что даже с учетом существующих моделей сна пробуждение среди ночи – не всегда основание для беспокойства. «Многие люди просыпаются ночью и паникуют, - говорит он. – Я говорю им, что они переживают рецидив бимодальной модели сна».

 Отправлено: 23.06.23 09:21. Заголовок: По поводу инквизицио..

По поводу инквизиционного процесса над мориском двумя постами выше диспут был в других мирах о нацизме. И Ахмед сказал. Мудрый человек, мой друг Ахмед. У Расула Гамзатова есть подборка цитат о старом поэте Абуталибе Гафурове. "Абуталиб сказал". Надо бы когда нибудь сделать подборку "Ахмед сказал".

 Отправлено: 31.12.23 13:35. Заголовок: Битва за воду В царс..

Битва за воду
В царствование Филиппа II Испания была богата не только золотом, привезенным из Нового Света. Немалый доход приносила торговля шелком, который производили в окрестностях города Мурсия. Необходимые для этого промысла тутовые деревья выращивали на орошаемых почвах, однако воды было мало. Больший доход получал тот, у кого было больше воды, а ирригационной системой управлял городской совет Мурсии. В городе постоянно шла борьба за должности рехидоров — членов городского совета, от которых зависело, чьи плантации будут политы лучше.

Рехидоры между тем нередко занимались самоуправством. К примеру, член городского совета дон Гонсало Паган приказал сделать отводной канал для своего участка и забрал себе значительный объем воды. На него посыпались жалобы, и другой рехидор — дон Эрнандо де Отасо — обвинил Пагана в злоупотреблениях, что разожгло смертельную ненависть между благородными донами. Тем временем третий рехидор — дон Эстебан Пачеко, как было сказано в одном из доносов, приказал прорыть "такой огромный рукав, что большая часть воды из канала уходила в точности по нему", и вел этот рукав прямиком на земли рехидора.

Склоки между отдельными членами городского совета были отражением вражды между двумя знатными семьями — Рикельме и де Сото, которые конфликтовали друг с другом с незапамятных времен. Так, рехидор Паган служил клану Рикельме, а его враг де Отасо был человеком де Сото. Род де Сото был знатнее, и снедаемые завистью Рикельме распускали слухи, что их соперники происходят из крестившихся евреев-конверсо или что по крайней мере водят с ними дружбу. Первое было ложью, второе — правдой. В Мурсии и ее окрестностях жило немало зажиточных маранов, многие из них поддерживали де Сото и даже занимали должности в городском совете, всячески помогая своим высокородным покровителям. В этом-то клубке противоречий и решила найти свой интерес святая инквизиция.

Началось все с заурядного семейного скандала, который случился около 1550 года в соседнем городе Лорка. Дама по имени Магдалена Лопес прознала, что ее невестка нашла себе любовника. Лопес устроила невестке публичную выволочку и, по свидетельству очевидцев, "вцепилась ей в волосы и расцарапала лицо". Однако, к несчастью для Магдалены, любовником оказался местный главный алькальд (мировой судья) по фамилии Кеведо. Оскорбленный кавалер вышел на площадь и громко пообещал "устроить так, чтобы инквизиторы сожгли эту суку Магдалену Лопес". Сказано — сделано. Кеведо стал искать расположения инквизитора Кристобаля де Саласара, который действовал в соседней Мурсии, для чего, как писал один доносчик, "слал Саласару подарки в виде свиных окороков, куропаток, кроликов".

Возможно, инквизитор не стал бы вмешиваться в провинциальные дрязги, если бы Магдалена Лопес не происходила из семьи конверсо. В результате Лопес была арестована инквизицией по подозрению в тайном иудействе. Ее пытали, и вскоре она начала давать показания, назвав своими сообщниками половину жителей Лорки, в чьих жилах текла хоть капля еврейской крови. В последующие несколько лет через застенки инквизиции прошли около 200 человек, при том что всего в Лорке проживало около 2000.

Сам инквизитор Саласар, похоже, искренне верил в то, что ему удалось разоблачить иудейскую секту. Однако этот человек не походил на угрюмого фанатика, какими обычно изображают инквизиторов. Саласар показывал себя большим жизнелюбом, любил вкусно поесть и не вылезал из борделей. При этом он был настоящим самодуром и буквально упивался властью. Однажды, например, его слуга поругался со слугой одного дворянина, и Саласар привлек того к суду за неуважение к достоинству инквизитора. Ко всему прочему Саласар, по словам жителей Мурсии, "принимал подношения и взятки". Вполне естественно, что такой человек с готовностью вступил в борьбу между Рикельме и де Сото, причем принял сторону Рикельме, которые сумели найти правильный подход к инквизиторскому сердцу.

В Лорке почти каждый год проводились аутодафе, и каждый раз кого-нибудь из горожан сжигали. Через несколько лет террор перекинулся на Мурсию. Саласар арестовывал всех, будь то рехидор, священник или купец, и после каждого ареста положение де Сото становилось все более опасным. Так, Саласар расправился с богатым дворянским семейством Валибрера, из которого двое занимали должности рехидоров и еще двое были присяжными заседателями. Инквизитор доказал, что предки Валибрера исповедовали иудаизм, а их дворянский титул был незаконно куплен. В результате братья Валибрера пошли на костер, их земли (более 30 гектаров) были конфискованы, а их доходные дома в центре Мурсии проданы за смехотворную сумму в 1 тыс. дукатов. Покупателем, надо полагать, стал кто-то из приближенных Саласара. Финал наступил после десяти лет непрерывного террора, стоившего жизни нескольким сотням человек. В сентябре 1560 года в Мурсии состоялось грандиозное аутодафе, в ходе которого были осуждены 74 человека, включая 48 "иудействующих", многие из которых принадлежали к лучшим семьям города. Клан де Сото был опозорен, лишен власти и влияния, а освободившиеся места в городском совете заняли люди Рикельме. С тех пор вода орошала в основном земли победителей.

 Отправлено: 15.05.24 17:26. Заголовок: Ольга Тогоева истори..

Ольга Тогоева историк медиевист "Дела плоти"
ГЛАВА 4
Свадьба под виселицей
Отсутствие четко фиксированной правовой нормы и ее письменного подтверждения являлось одной из характерных особенностей средневековой правовой системы, будь то уголовное право и судопроизводство или гражданский процесс. Данное обстоятельство уже само по себе подразумевало наличие определенных неписаных норм, касавшихся и общих правовых вопросов, и процессуальной стороны дела, даже если наши источники весьма скупы на их характеристики[363]. Об одной такой неписаной традиции и пойдет речь ниже.
Прежде всего необходимо пояснить, что представляла собой данная практика. В историографии она часто именуется «свадьбой под виселицей», когда приговоренного к смерти преступника могла спасти девушка, которая прямо на месте проведения экзекуции просила отдать ей этого человека в мужья. Крайне редко — хотя подобные случаи и не следует сбрасывать со счетов — в роли просителя выступал мужчина, предлагавший осужденной женщине заключить с ним брак. Так, в 1376 г. письмо о помиловании было даровано 16-летней Анетт де Аранжи, признанной виновной в детоубийстве. Себе в жены ее попросил Анри Буге 22 лет от роду, пояснив свой порыв тем, что испытывает
чувство сострадания [к ее проступку] и питает к ней любовь. [И просил], чтобы ему согласились ее отдать и освободить [от наказания], дабы связать себя с ней узами брака как с [законной] женой и супругой[364].
Следует оговориться, что данное дело — единственное, происходящее из средневековых судебных архивов. Все остальные примеры из французской практики, которые касались предложений о замужестве, сделанных женщине-преступнице, относились уже к Новому времени[365].
Тем не менее, свидетельств «обратной» ситуации, когда преступника-мужчину спасала от смерти какая-нибудь сердобольная особа, в нашем распоряжении оказывается достаточно много. Данная традиция, насколько можно судить, была широко распространена практически по всей Европе. Во Франции «свадьбы под виселицей» часто происходили в районах к северу от Луары, а также в южных и западных областях королевства[366]. Не случайно в 1510 г. адвокат осужденного за убийство Пьера Момарша, казнь которого, тем не менее, была отложена по просьбе девушки, пожелавшей выйти за него замуж, в своей речи указывал на бытование этого обычая не только в парижском регионе, но также в «Сентонже, Невере, Молене и других местах»[367]. Одним из последних упоминаний о существовании данной традиции во Франции следует, вероятно, признать эпизод из романа «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго (1831 г.):
Несчастная жертва переживала ужасные мгновения, пока Клопен спокойно подталкивал ногою в огонь несколько еще не успевших загореться прутьев виноградной лозы… Но вдруг он остановился, точно осененный какой-то неожиданной мыслью.
— Постойте! — воскликнул он. — Чуть не забыл!.. По нашему обычаю, прежде чем повесить человека, мы спрашиваем, не найдется ли женщины, которая захочет его взять. Ну, дружище, это твоя последняя надежда. Тебе придется выбрать между потаскушкой и веревкой[368].
Как мы помним, Пьера Гренгуара, приговоренного к повешению судом Королевства Бродяг, спасала от смерти цыганка Эсмеральда, соглашаясь выйти за него замуж:
Она приблизилась к осужденному своей легкой поступью… Гренгуар был ни жив ни мертв. Она с минуту молча глядела на него.
— Вы хотите повесить этого человека? — с важностью обратилась она к Клопену.
— Да, сестра, — ответил король Алтынный, — разве только ты не захочешь взять его в мужья.
Она сделала свою очаровательную гримаску.
— Я беру его, — сказала она[3

 Отправлено: 15.05.24 17:28. Заголовок: Тот же самый обычай ..

Тот же самый обычай — с некоторыми вариациями — прослеживался и на территориях, расположенных восточнее Франции. Так, согласно чешскому праву XIV в., человека, осужденного на смерть, могла спасти его собственная жена, обняв его или покрыв платьем[370]. «Свадьбы» были также распространены в Испании, откуда, вероятно, оказались восприняты во Фландрии, однако здесь подобные действия дозволялись не замужним дамам или невинным девушкам, но только проституткам[371]. Вплоть до XVII в. применение на практике данной традиции регулярно фиксировалось в Германии, а в Швейцарии последнее подобное решение было, насколько известно исследователям, вынесено в 1725 г.[372] Этот же обычай соблюдался в Польше и в Речи Посполитой на протяжении XVI–XIX вв. и даже в начале XX в.[373] То же касалось и территории современной Украины (Малороссии) в XVII–XX вв.[374] Любопытный сравнительный материал предоставляют также источники западноевропейского и славянского «удалого» (разбойничьего и тюремного) фольклора[375].

 Отправлено: 15.05.24 17:32. Заголовок: Происхождение «свадь..

Происхождение «свадьбы под виселицей» остается, тем не менее, спорным. В историографии на сегодняшний день существует сразу несколько гипотез о ее зарождении. Первая из них пыталась связать возникновение данной традиции с влиянием германского обычая заключать брак между насильником и его жертвой — при условии, что родственники пострадавшей давали на это согласие[376]. Действительно, мы находим описания подобной практики в ряде сохранившихся до наших дней юридических памятников эпохи раннего Средневековья. Насколько можно судить, наиболее раннее из них и, пожалуй, самое любопытное происходило из «Рипуарской правды» (Lex Ribuaria), датирующейся VI–VIII вв.:
Если раб соблазнит свободную рипуарку, и ее родители захотят воспротивиться [этому союзу], будут предложены ей королем или графом меч и прялка. Если она выберет меч, раба убьют. Если же выберет веретено, то [сама] станет рабыней[377].
В вестготской «Книге приговоров» сообщалось о норме, принятой, по некоторым данным, в правление короля Флавия Хиндасвинта (642–653):
Похитителя девушки или вдовы надлежит обвинять в общей сложности в течение 30 лет. Если же случится так, что с родителями девушки либо с самой девушкой или вдовой он договорится о браке, никто не может запретить им совершить это между собой. По прошествии же 30 лет право на любое обвинение исчезает[378].
Та же норма присутствовала и в законодательстве лангобардов. Согласно эдикту Ротари (606–652),
если девушка или свободная женщина по собственному разумению предавалась разврату, однако со свободным человеком, родичи имеют власть ее наказать (dare vindictam). И если случайно обе стороны (ambam partium) придут к соглашению [о том], что тот, кто вместе [с ней] распутничал, возьмет ее в жены, пусть уплатит [тогда] за вину, то есть anagrip, двадцать солидов, но если не согласится иметь ту женой, уплатит сто солидов… Если же родичи откажутся и не захотят ее наказать, тогда можно гастальду короля или скульдахию отдать ее в руки короля и присудить ей [то], что будет угодно королю[379].

 Отправлено: 15.05.24 17:32. Заголовок: ть ее в руки короля ..

ть ее в руки короля и присудить ей [то], что будет угодно королю[379].
Возможность не только избежать смерти, но вступить в брак для человека, надругавшегося над девушкой, сохранялась и значительно позднее. Так, в 1468 г. королевское письмо о помиловании было дано Жаннену де Бару, французскому цирюльнику 16-ти лет, соучастнику группового изнасилования. Бальи Санлиса заставил его жениться на жертве ради сохранения ее доброй репутации[380]. Данное обстоятельство, а также юный возраст Жаннена (Jeune age) и его профессиональная репутация (bon ouvrier de son mestier) позволили ему получить официальное прощение.
Та же ситуация повторилась в 1499 г. в Памье, где за сходное преступление арестовали некоего Гийамо де Камистро (Guillamot de Camastros). Судьи единодушно полагали, что проступок его заслуживает смертной казни (crim delquel dévia pendre mort), однако в тюрьме Гийамо удостоился визита Жана III, короля Наварры (1469–1516), который велел освободить молодого человека от наказания, если тот пообещает жениться на потерпевшей[381].
Наконец, еще одно упоминание об освобождении насильника от смертной казни при обязательном заключении брака между ним и его жертвой присутствовало в документах, происходивших с территории Речи Посполитой. В 1568 г. в городке Потилич Белзкого воеводства прощение за совершенное им изнасилование получил шляхтич Гжегож Залеский, которого, согласно постановлению суда, заставили жениться на обесчещенной девушке. Преступник, тем не'менее, подал апелляцию, пытаясь доказать, что ничего противозаконного не совершал и что виновными в действительности являлись некие, не названные в документе по именам слуги[382

 Отправлено: 15.05.24 17:33. Заголовок: Несмотря на то, что ..

Несмотря на то, что влияние германского обычного права явно прослеживалось в средневековой европейской судебной практике, исследователи предлагали также искать корни интересующего нас явления в некоторых более поздних установлениях. Так, многие из них обращали внимание на церковное право XI–XIII вв„согласно которому преступнику или человеку, подозревавшемуся в совершении уголовно наказуемого проступка, предоставлялось укрытие в церкви, монастыре, в резиденции епископа или в доме аббата[383]. Как отмечал в свое время Пьер Лемерсье, нередко правом спасти преступника от светских властей обладали и монахини: подобное убежище, по мнению историка, вполне могло служить прообразом «свадьбы под виселицей»[384].
Наконец, третьим возможным истоком данного обычая исследователи называли практику освобождения преступников от ответственности в честь какого-нибудь знаменательного события: восшествия правителя на престол; его торжественного въезда в город; рождения у него наследника; его возвращения из плена[385]. Французская средневековая практика знала немало таких примеров. Так, в 1338 г. Филипп VI (1293–1350) распорядился выпустить на свободу все арестантов парижской тюрьмы Шатле по случаю рождения у него внука, будущего Карла V (1338–1380)[386]. Точно так же в 1382 г. при торжественном въезде в Руан Карл VI (1368–1422) продемонстрировал свою приверженность bona justicia следующим образом. Из 12-ти приговоренных к смерти преступников, просивших его о помиловании, он простил ровно половину, но остальных послал на казнь[387]. В 1394 г., посетив впервые Клермон, он оказался более снисходительным:

 Отправлено: 15.05.24 17:34. Заголовок: Реми пишет: Тот же ..

Реми пишет:

цитата:

Тот же самый обычай — с некоторыми вариациями — прослеживался и на территориях, расположенных восточнее Франции. Так, согласно чешскому праву XIV в., человека, осужденного на смерть, могла спасти его собственная жена, обняв его или покрыв платьем[370]. «Свадьбы» были также распространены в Испании, откуда, вероятно, оказались восприняты во Фландрии, однако здесь подобные действия дозволялись не замужним дамам или невинным девушкам, но только проституткам[371]. Вплоть до XVII в. применение на практике данной традиции регулярно фиксировалось в Германии, а в Швейцарии последнее подобное решение было, насколько известно исследователям, вынесено в 1725 г.[372] Этот же обычай соблюдался в Польше и в Речи Посполитой на протяжении XVI–XIX вв. и даже в начале XX в.[373] То же касалось и территории современной Украины (Малороссии) в XVII–XX вв.[374] Любопытный сравнительный материал предоставляют также источники западноевропейского и славянского «удалого» (разбойничьего и тюремного) фольклора[375].

Любопытно..А как то проверялось что девушка не замужем? А о..Так много спасти можно)))

 Отправлено: 15.05.24 17:36. Заголовок: Первое подобное упом..

Первое подобное упоминание происходило из Байонны. В записи местного обычного права, датирующейся 1273 г., сообщалось следующее:
Когда [невинная] девушка [по причине] собственной бедности или проститутка, [желающая] оставить свое греховное [ремесло], попросит мэра [города] и сотню [его] советников [разрешить] ей выйти замуж за убийцу, приговоренного ими [к смерти], мэр и сотня [его советников] могут отдать ей его в мужья. Никакой иной супруги он получить [не может], [а если он откажется], будет казнен. Однако [после свадьбы] муж и жена будут изгнаны из Байонны, и если когда-либо осужденного [вновь] увидят в Байонне, он будет наказан судьями[389].
Возможно, в данном положении нашли отражение декреталии папы римского Климента III (1187–1191), согласно которым человеку, женившемуся на падшей женщине, прощались все его грехи[390]. Однако в дошедших до нас документах средневековой судебной практики отсутствуют упоминания о том, что казнь мужчины заменялась бы на изгнание из города заключившей брак пары. Более того, лишь в одном письме о помиловании (1382 г.) нашлось место указанию на прозвище «невесты», свидетельствовавшее, возможно, о ее презренной профессии и низком социальном статусе, — Жанетт Муршон Проститутка (Re-baude)[391]. Впрочем, нельзя также не упомянуть сообщение Парижского горожанина, описавшего под 1429 г. просьбу о свадьбе с осужденным, поступившую от девицы, «появившейся на свет [на рынке] Ле Аль» (une jeune fille née des Halles)[392]. Место рождения в данном случае могло указывать на профессиональные занятия «невесты», поскольку этот район славился своими публичными домами[393]. Во всех остальных известных нам делах о сомнительном характере занятий той или иной девушки ничего не сообщалось, напротив, постоянно подчеркивались их достойное происхождение и поведение[394].
Второй французский нормативный документ, упоминавший о «свадьбе под виселицей», был составлен в Оверни во второй четверти XV в. Адвокат Жан Мазюэ (1380?-1450) в своем трактате Practica forensis, посвященном тонкостям уголовного и гражданского судопроизводства, кратко сообщал о существовании обычая отдавать «приговоренного к виселице» (condamnatus adpatibulum) в мужья невинной девушке (paella) в «некоторых районах» Оверни, хотя и не давал ему никакой оценки и не указывал, какое именно место ему можно было бы отвести в системе процессуального права[395].
О практике «свадьбы под виселицей» весьма охотно писали профессиональные юристы раннего Нового времени, осуждая данный обычай как совершенно неправомерный. Об этом, в частности, заявлял бургундец Бартелеми де Шасне (1480–1541), полагавший, что о возможности заключения брачного союза с проституткой (meretrix) известно по всей Франции (de consuetudine generali totius Franciae), однако такое супружество, с его точки зрения, могло восприниматься лишь как более тяжкое, нежели смерть, наказание[396]. Подобные правовые представления подтверждались общественным мнением еще в XVI в. Так, в 1596 г., когда шла подготовка к свадьбе Дианы д’Эстре, родной сестры фаворитки Генриха IV (1553–1610), и Жана де Монлюка (1545–1603), считавшегося главным виновником сдачи Камбре испанским войскам в 1595 г., по Парижу ходила следующая шутка: